林軒近ければ、爪木つまぎを拾ふに乏ともしからず。
Деревья росли у самого навеса кровли, отчего собирание хвороста для топлива было делом нетяжёлым.
春は藤波を見る。
Весной — глядишь на волны глициний...
* ...глядишь на волны глициний... — Тяжёлые гроздья глициний колышатся, как волны. Сравнение глициний с облаками — образ заката — связано с представлением о том, что достигшего страны блаженства встречают Будда Амида и бодхисаттвы, летящие на лиловых облаках.
紫雲の如くにして西のかたに匂ふ。
Словно лиловые облака, они заполняют собой весь запад.
* запад — там, куда уходит солнце.
夏は時鳥を聞く。
Летом — слушаешь кукушку...
* ...слушаешь кукушку... — Кукушка именуется в поэтической мифологии «птицей потусторонних гор» (она сопровождает умершего в страну смерти.).
かたらふごとに死出の山路をちぎる。
Всякий раз, как перекликаешься с нею, как будто заключаешь уговор о встрече там, на горных тропах в стране потусторонней.
うつせみの世を悲しむかと聞ゆ。
И кажется: не плачут ли они об этом непрочном и пустом, как скорлупа цикады, мире?
* Цитата из стихотворения Бо Цзюй-и, посвящённого его другу Ли Одиннадцатому: «Думая о тебе вечером, поднялся на холм в соснах и стою. Думы сверчков, голоса цикад заполняют слух, это осень». Цикада по-японски «уцусэми», эгим же словом обозначается «земная жизнь».
もし念佛ものうく、讀經まめならざる時は、みづから休み、みづから怠るに、妨ぐる人もなく、また恥づべき友もなし。
Когда молитва на ум нейдет иль из чтенья книг священных ничего не получается, я отдыхаю, пребывая в полном бездействии. Нет того, кто мог бы в этом мне помешать; нет и спутника такого, которого должно было бы стыдиться.
ことさらに無言をせざれども、ひとり居れば口業くごふををさめつべし。
Обет молчания я на себя особо не накладывал, но, живя один, я невольно соблюдаю и «чистоту уст».
かならず禁戒をまもるとしもなけれども、境界なければ、何につけてか破らむ。
Блюсти все заповеди во что бы то ни стало я вовсе не пытался, но раз обстановки, способствующей их нарушению, нет, в чем же я их нарушу?
もし跡の白波に身をよする朝には、岡の屋に行きかふ船をながめて、滿沙彌が風情をぬすみ、もし桂の風葉をならす夕には、潯陽の江をおもひやりて、源都督のながれをならふ。
По утрам, отдавшись всем тем «светлым волнам, что идут вслед за ладьей», я вдаль гляжу на лодки, плывущие взад и вперед у Оканоя, и настроенье заимствую у Ман-сями[188].
* Тёмэй приводит строки из пятистишия-танка Ман-сями (Сами Мандзэй, VIII в.), помещённого в антологиях «Манъёсю» и «Сюивакасю» (998 г.): «С чем сравнить нашу жизнь? След белых волн от ладьи, плывущей в утреннем сумраке». Оканоя — восточный берег реки Удзигава, на который открывался вид с горы Тояма, где жил писатель.
もしあまりの興あれば、しばしば松のひびきに秋風の樂をたぐへ、水の音に流泉の曲をあやつる。
Вечером, когда ветер заставляет листву в плющах звучать, устремляюсь думой к реке Дзинъё, — и подражаю мелодиям Гэн Тотоку. Когда же волненье души еще сильнее, нередко в отзвук соснам вторю музыкой «Осенний ветер»; звучанью же воды в ответ играю «Ручеек текущий».
* Дзинъё — японское чтение названия китайской реки Сюньян (Янцзы), где разворачивается действие поэмы Бо Цэюй-и «Пипа» («Лютня»), повествующей о горестной судьбе замечательной певицы. Ган Тотоку — Минамото Цунэнобу (1016—1097), знаменитый поэт и музыкант. Вся эта фраза ассоциативно строится на слове «плющ» (кацура); шелест листьев плюща звучит в начале поэмы Бо Цзюй-и и в названии места, где жил Минамото Цунэнобу.
藝はこれ拙けれども、人の耳を悦ばしめむとにもあらず、ひとり調べ、ひとり詠じて、みづから心を養ふばかりなり。
Мое искусство — неумело. Но я не собираюсь услаждать слух других людей. Для себя играю я. Для себя пою. Питаю лишь свое собственное сердце.
もしつれづれなる時は、これを友として遊びありく。
А то, когда мне скучно, я сам беру его своим товарищем, и мы вдвоем гуляем.
かれは十六歳、われは六十、その齡ことの外なれど、心を慰むることはこれ同じ。
Ему — десять лет, мне — шестьдесят. Наши возрасты — различны, но в том, в чем сердце обретает утешение себе, мы с ним равны.
あるはすそわの田井にいたりて、落穗を拾ひてほぐみをつくる。
то, спустившись вниз к полям, что у подножия горы, подбираю там упавшие колосья и вяжу из них снопы.
もし日うららかなれば、嶺に攀ぢ上りて、遙かに故郷の空を望み、木幡山・伏見の里・鳥羽・羽束師を見る。
もし日うららかなれば、嶺に攀ぢ上りて、遙かに故郷の空を望み、木幡山 ・伏見 の里 ・鳥羽 ・羽束師 を見 る。
Если ясен день, взобравшись на вершину, гляжу вдаль — на небо своей родины, обозреваю издали горы Кобатаяма, селение Фусими, Тоба, Хацукаси.
* ...небо своей родины... — т.е. столицы. Упомянутые в этой фразе места находятся в окрестностях Киото; прославлены во многих стихах.
勝地は主なければ、心を慰むるにさはりなし。
У красот природы собственников нет, отчего и нет никаких препятствий усладе сердца моего.
* Слова Бо Цзюй-и. Далее у него сказано: «Горы принадлежат тому, кто любит горы».— Ред.
あゆみ煩ひなく、こゝろざし遠くいたる時は、これより峯つゞき炭山を越え、笠取を過ぎて、岩間にまうで、あるは石山を拜む。
Когда ходить пешком нетрудно мне и мои стремления далеко заходят, иду я по хребту, перехожу через гору Сумияма, миную Касадори; а то — иду на богомолье в храм Ивама, направляюсь поклониться в храм Исияма.
もしはまた粟津の原を分けて、蝉丸の翁が跡を弔ひ、田上川をわたりて、猿丸太夫が墓をたづぬ。
もしはまた粟津の原を分けて、蝉丸の翁が跡を弔ひ、田上川 をわたりて、猿丸太夫が墓をたづぬ。
Иль, пересекая долину Авадзу, иду проведать то, что осталось от Сэмимару[189]; переправившись же через реку Тагамигава, навещаю могилу славного Сарумару[190].
* Сэмимару — поэт и музыкант (нач. Х в.). Два его стихотворения входят в антологию «Синкокинсю». Вот одно из них, связанное по настроению с «Записками» Тёмэя: «В нашем мире всё так похоже: во дворце ли, в бедной лачуге не сможешь жить бесконечно».
* Сарумару — поэт начала эпохи Хэйан (?). Биография неизвестна. Имя его окружено легендами. Вероятно, фраза Тёмэя «...иль ищу взором красный клён...» связана со стихотворением, приписываемым Сарумару и вошедшим в знаменитую антологию «Сто стихотворений ста поэтов» («Хякунин-иссю», XIII в.): «Как печальна осень, когда слушаешь плач оленя идущего меж красных клёнов в глубине гор».
* Сарумару — поэт начала эпохи Хэйан (?). Биография неизвестна. Имя его окружено легендами. Вероятно, фраза Тёмэя «...иль ищу взором красный клён...» связана со стихотворением, приписываемым Сарумару и вошедшим в знаменитую антологию «Сто стихотворений ста поэтов» («Хякунин-иссю», XIII в.): «Как печальна осень, когда слушаешь плач оленя идущего меж красных клёнов в глубине гор».
歸るさには、をりにつけつつ、櫻を狩り、紅葉をもとめ、蕨を折り、木の實を拾ひて、かつは佛に奉り、かつは家づとにす。
Обратною дорогой, смотря по времени года, — иль любуюсь вишней, иль ищу взором красный клен, иль срываю папоротник, иль подбираю плоды с дерев... И это все — то возлагаю на алтарь Будды, то оставляю в домике, как память.
もし夜靜かなれば、窗の月に古人を忍び、猿ましらの聲に袖をうるほす。
Когда ночь тиха, при луне в окне вспоминаю с любовью своих прежних друзей; при криках же обезьян увлажняю слезами свой рукав.
叢の螢は遠く眞木の島の篝火にまがひ、曉の雨は自ら木の葉吹く嵐に似たり。
Светлячки в кустах издали путаются с огоньками рыбаков у острова Макиносима. Предрассветный дождь похож на бурю, сдувающую лист с дерев.
山鳥のほろほろと鳴くを聞きても、父か母かと疑ひ、峯のかせぎの近く馴れたるにつけても、世にとほざかる程を知る。
Когда слышу крики горных фазанов, в мысль мне приходит: «То не отец ли мой? Не моя ли это мать?». Когда же олени с гор, уже привыкнув, подходят ко мне совсем близко, я чувствую, насколько я далёк уже от мира.
* Слегка изменённое стихотворение, приписываемое японскому монаху Гёки-босацу (668—749), который в свою очередь цитирует мысль из одной из буддийских книг: «Все живущее — мой отец и моя мать».
* Когда же олени с гор... — Слегка изменённое стихотворение великого японского поэта Сайгё (1118—1190).
* Когда же олени с гор... — Слегка изменённое стихотворение великого японского поэта Сайгё (1118—1190).
あるは埋火をかきおこして、老の寢覺の友とす。
А то, разведя сильнее тлеющий огонек, делаю его товарищем своего старческого бдения.