正月一日、こといみもしあへず、坎日なりければ、わか宮の御戴餅のこと停まりぬ。
В первый день Нового года о несчастьях говорить не полагалось, но и умолчать о вчерашнем происшествии было невозможно. Поскольку календарь в этот день сулил несчастия, рисовые лепешки для наследника готовить не стали.
今年の御まかなひは、大納言の君、裝飾、朔日の日は、紅葡萄染め、唐衣は赤色、地摺の裳。
В тот год прислуживать государыне должна была госпожа Дайнагон. В первый день Нового года в её одеждах сочетался алый цвет нижней накидки со светло-лиловым цветом верхней. Короткая же накидка была красной, а шлейф – из набивного шёлка.
二日、紅梅の織物、掻練に濃き青色の唐衣、色摺の裳。
Во второй день её верхняя накидка представляла собой переплетение алых и лиловых шелковых нитей, цвет блестящего шелка её нижней накидки был темно-алым, короткая накидка – желто-зелёной, шлейф – из многоцветного набивного шёлка.
三日は、唐綾の櫻重、唐衣は蘇芳の織物、掻練は、濃きを着る日は、くれなゐはなかに、紅をきる日は、こきをなかになど例のことなり。
На третий день – верхняя накидка из белого узорчатого шёлка на красной подкладке и темно-красная короткая накидка – полагалось, что если лицо одежды было насыщенного цвета, то подкладка делалась оттенком светлее – и наоборот.
萠黄、蘇芳、山吹の濃き薄き、紅梅、薄色など、常の色々を一度に六つばかりと、上衣とぞ、いと樣よきほどに侍る。
Нижние одеяния придворных дам были разных цветов: бледно-зеленый, белый на темно-красной подкладке, светло-желтый, темно-желтый, алый на лиловой подкладке и светло-лиловый – на белой. Вместе с верхними накидками сочетания этих в общем-то обычных шести цветов выглядели очень живописно.
宰相の君の、御佩刀とりて、殿の抱き奉らせ給へるに、續きてまう上り給ふ。
Госпоже Сайсё было поручено нести меч наследника на третий день Нового года. Она выступала вслед за Митинага, который держал младенца на руках.
紅の三重五重、みへいつへとまぜつゝ、同じ色のうちたる七重に、ひとへを縫ひかさね〳〵まぜつゝ、上に同じ色の固紋の五重、袿、葡萄染の浮紋の橿の紋を織りたる、縫ひざまさへかど〳〵し。
Её одежда состояла из алой нижней накидки на подкладке с семью обшлагами; поверх этого было еще четыре слоя одежды тех же оттенков – каждая с тремя или же пятью обшлагами. Затем ещё темно-алая накидка из плотного узорчатого шелка с пятью обшлагами, а верхняя накидка – окрашена в светло-лиловый цвет и вышита листьями дуба. Швы были заделаны самым тщательным образом.
三重がさねの裳、あか色の唐衣、ひとへの紋を織りて、し樣もいと唐めいたり。
Шлейф её наряда состоял из трех слоев, короткая красная накидка расшита листьями водяного ореха, из-за чего её наряд напоминал китайский.
いとをかしげに髮なども常よりつくろひ、まして容體もてなし、らう〳〵しくをかし。
Словом, выглядела она очень привлекательно, а волосы ее были убраны даже с большим тщанием, чем обычно.
丈だちよき程に、ふくらかなる人の顏いと細かに、にほひをかしげなり。
Её облик и движения – безупречны, рост – точно такой, какой нужно, полнота – в меру, черты лица – правильные, цвет кожи – красивый.
大納言の君は、いとさゝやかに、小しといふべきかたなる人の、白う美しげに、つぶ〳〵と肥えたるが、うはべはいとそびやかに、髮たけに三寸ばかりあまりたる裾つき、髮刺などぞ、すべて似るものなく、細やかに美しき。
Госпожа Дайнагон очень невелика ростом, можно сказать – мелковата; кожа – белая и гладкая, тело – округлое. Одета она всегда превосходно. Волосы её на три суна превышают рост и ниспадают на пол; они так красивы и ухожены, что сравниться с ней не может никто.
顏もいとらう〳〵しく、もてなしたるなどらうたげに、なよびかなり。
И лицо её тоже очень красиво; держится она с приятностью, говорить с ней – одно удовольствие.
宣旨の君は、さゝやけ人の、いと細やかにそびえて、髮のすぢ細やかに、清らにて、生ひ下りの末ながに一尺ばかり餘り給へり。
Госпожа Сэндзи также невелика ростом, но очень стройна. Волосы её красивы и очень ухожены, перекрывая рост на целый сяку.
いと心恥かしげに、きはもなくあてなる樣し給へり。
Словом, она так хороша, что в её присутствии чувствуешь собственную неловкость.
あてなる人は、かうこそあらめと、心樣ものうちのたまへるも覺ゆ。
Когда задумываешься о том, какой должна быть женщина, то вспоминаешь о ней – так хороша она и сердцем своим, и речами.
この次に、人のかたちを語り聞えさせば、物いひさがなくや侍るべき。
Если я таким же образом продолжу рассуждать о своих знакомых, меня посчитают болтушкой.
ふくらかにいと容體こまめかしう、かど〳〵しきかたちしたる人の、うち居たるよりも、見もて行くに、こよなくうち勝りらう〳〵しくて、つらつきに、はづかしげさも、匂ひやかなる事も添ひたり。
полновата, но очень ладно скроена и проницательна. Чем дольше наблюдаешь за ней, тем лучшее впечатление она производит по сравнению с первым взглядом.
心ざまもいとめやすく、心美しきものから、またいと恥かしき所添ひたり。
Хотя поначалу она кажется чересчур яркой, сердцем она мягка и приятна, чем и повергает в смущение.
小少將の君は、そこはかとなくあてになまめかしう、二月ばかりのしだり柳の樣したり。
Госпожа Косёсё изящна и женственна – как плакучая ива во второй луне.
容體いと美しげに、もてなし心にくく、心ばへなども、我が心とは思ひとる方もなきやうに物づつみをし、いと世を恥らひ、あまりに見苦しきまで、兒めい給へり。
Скроена она очень ладно, обхождением – восхитительна, но настолько застенчива, что не может решить, что у неё на уме, и при этом ведет себя как-то по-детски – смотреть не хочется.
腹きたなき人、惡しざまにもてなし、いひつくる人あらば、やがてそれに思ひ入りて、身をも失ひつべく、あえかにわりなき所そひ給へるぞ、あまりうしろめたげなる。
А если кто-то бессердечный сделает ей больно или же скажет о ней плохо, она принимает то близко к сердцу, теряется, и вид у нее такой беспомощный, как если бы жизнь на том кончалась.
丈だちいとよき程なるが、ゐたる樣、姿つき、いともの〳〵しく今めいたる容體にて、細かに取りたててをかしげとも見えぬものから、いともの清げにうひ〳〵しく、なか高き顏して、色のあはひ白きなど人にすぐれたり。
Она выглядит особенно хорошо, когда сидит, и облик ее несет на себе отпечаток времени нынешнего. Нельзя сказать, что только какая-то ее черта привлекательна, но вся она – сама свежесть, черты лица – правильные, а белизной кожи, оттеняемой чернотой волос, она превосходит других.
頭つき、髮刺、額つきなどぞ、あなもの清げと見えて、華やかに愛敬づきたる。
Форма головы, волосы, лоб создают вкупе впечатление красоты и чрезвычайного обаяния.
ただありにもてなして、心樣などもめやすく、露ばかりいづかたざまにも後めたき方なく、すべてさこそあらめと、人のためしにしつべき人がらなり。
Она естественна, добра сердцем, не дает повода к недоверию и во всем может служить примером для подражания.
いとふくらけさ過ぎて肥えたる人の、色いと白くにほひて、顏ぞいと細かによく侍る。
Она слишком полна. Кожа её выделяется белизной, а черты лица – весьма правильные.
若人の中に、かたちよしとおもへるは、小大輔、源式部などいふは、さゝやかなる人の、容體、いと今めかしきさまして、髮麗しく、もとはいとこちたくて、丈に一尺よ餘りたりけるを、おち細りて侍り。
Из молодых дам почитаются красивыми Кодаю и Гэнсикибу. Кодаю – невелика ростом и обладает внешностью во вкусе дня нынешнего; волосы у неё – будто покрыты лаком. Раньше, правда, они были ещё гуще и превышали рост на целый сяку, но теперь поредели.
源式部は、丈よき程にそびやかなる程にて、顏細やかに、見るまゝにいとをかしく、らうたげなるけはひ、もの清くかはらかに、人のむすめとおぼゆる樣したり。
Рост Гэнсикибу – ровно такой, какой нужен; она стройна, черты лица – правильны. Чем дольше смотришь на нее, тем более красивой она кажется. Наружность Гэнсикибу так приятна и свежа, что хочется назвать её девушкой.
誰もとりはづしてはかくれなけれど、人ぐまをも用意するに、かくれてぞ侍るかし。
И хотя некоторые не слишком заботятся о тайне, но всё же такие дела устраиваются в местах недоступных для сторонних глаз, и потому они остаются втуне.
いと小さく細く、なほ童にてあらせまほしき樣を、心と老いつき、やつしてやみ侍りにし。
Она была мала ростом, стройна и всякий хотел бы, чтобы она оставалась девочкой. Но она посчитала, что стала стара, ушла в монахини, и след её потерялся.
髮の袿に少しあまりて、末をいと華やかにそぎてまゐりたりしぞ、はての度なりける。
Волосы её доставали пола, но в последний раз, когда я её видела во дворце, она их безжалостно обрезала.
平中納言の、むすめにして額いたうはれたる人の、眥いたうひきて、顏もこゝはと見ゆる所なく、いと白う、手つき腕つき、いとをかしげに、髮は、見はじめ侍りしすそは、丈に一尺ばかり餘りて、こちたく多かりげなりしが、あさましう分けたるやうに落ちて、裾もさすがに細らず、長さはすこし餘りて侍るめり。
Говорят, что её удочерил и воспитал тюнагон Тайра Корэнака. Такие лица можно видеть на картинках – широкий лоб и узкие глаза. Выделить в них что-то особое – трудно. Кожа у неё – очень белая, руки и кисти – очень красивые, но её густейшие волосы, которые превышали рост на целый сяку в ту весну, когда я впервые встретила её, теперь не те – как будто кто-то нарочно проредил их. Но всё же следы былой красоты остались – её волосы и сейчас достигают пола.
昔はよき若人、今は琴柱に膠さすやうにてこそ、里居して侍るなれ。
Когда-то она блистала красотой, но теперь постарела и живёт затворницей.
又すぐれてをかしう、心重く、かどゆゑも、よしも、後安さも、皆具することは難し。
Нет и таких, кто сочетал бы в себе все достоинства: красоту, сдержанность, ум, вкус и верность.
聞き侍るたよりありて、人のもとに書き交はしたる文を、みそかに人とりて見せ侍りし。
Так вот – один человек раздобыл написанное ею письмо и доверительно показал мне. Оно оказалось весьма нескромным.
いとこそ艶に、我のみ世には物のゆゑ知り、心深き類はあらじ。
Тюдзе полагает, что только она сама знает всему цену, глубина её чувств – не имеет подобия,
見侍りしに、すずろに心やましうおほやけばらとか、よからぬ人の云ふやうに、憎くこそ思ふ給へられしか。
Прочтя письмо, я пришла в недоумение и даже рассердилась. В общем, как говорят люди низкие, она мне плюнула в душу.
文書きにもあれ、歌などのをかしからむは、我院より外に、誰れか見知り給ふ人のあらん。
В письме, между прочим, говорилось: «А уж что до стихов, так большего знатока, чем Сэнси, и представить себе нельзя.
世にをかしき人の生ひいでは、我が院こそ御覽じ知るべけれ、などぞ侍る。
Только у нее такой дар распознавать людей, из которых может выйти толк».
げにことわりなれど、わが方ざまのことを、さしもいはば、齋院より出できたる歌の、すぐれてよしと見ゆるも殊に侍らず。
Может быть, она и права, но если она имеет в виду окружающих её дам, то отчего тогда они слагают так мало достойных стихов?
さぶらふ人を比べていどまんには、この見給ふるわたりの人に、必しも、彼はまさらじを、常に入りたちて見る人もなく、をかしき夕月夜、ゆゑある有明、花のたより、郭公の尋ね所にまゐりたれば、院はいと御心のゆゑおはして、ところのさまはいと世離れてさびたり。
Но если сравнить тамошних дам с дамами из государева дворца, которых я вижу каждый день, то вряд ли можно сказать, что наши – хуже. Мало кто посещает Сэнси. Когда я бывала там – полюбоваться чудесной луной или же восхитительным рассветом, насладиться цветами или же пением кукушки – всякий раз я отмечала, как тонко она чувствует красоту. Само же место расположено вдали от дорог и отмечено таинственностью.
ことつけ、おのづからしる好む所となりぬれば、艶なることどもをつくさん中に、なにの奧なきいひすぐしをかはし侍らん。
Поэтому дворец Сэнси сам собой становится средоточием вкуса, а там, где льются изящные стихи, – не остается места для суесловия.
かういと埋れ木を折り入れたる心ばせにて、かの院に交らひ侍らば、そこにて知らぬ男に出であひ、ものいふとも、人のあうなき名を、いひおほすべきならずなど、心ゆるがして、おのづからなまめきならひ侍りなんをや。
Я – словно поваленное дерево, погружающееся в топь все глубже и глубже. Но если бы я жила при дворе Сэнси и мне бы встретился незнакомый мужчина и мы бы обменялись бы стихами, никто бы не назвал меня там легкомысленной. Там я могла бы отдохнуть душой и быть сама собой.
まして若き人のかたちにつけて、年の齡につゝましきことなき、おの〳〵の心に入りてけさうだち、物をもいはんと好みたちたらむは、こよなう人に劣るも侍るまじ。
А что уж говорить о молодых наших дамах, которым нечего стесняться их внешности и лет! Каждая из них могла бы проявить себя, стихами и вкусом вряд ли уступая дамам Сэнси.
されど内わたりにて、明け暮れ見ならし、きじろひ給ふ女御后おはせず、その御方かの細殿と、いひならぶる御あたりもなく、男も女も、いどましき事もなきにうちとけ、宮のやうとして、色めかしきをば、いとあは〳〵しとおぼしめいたれば、少しよろしからんと思ふ人は、朧げにて出でゐ侍らず。
Здесь, во дворце, не живут наложницы и младшие жёны государя, которые бы соперничали друг с другом с утра до ночи; нет и посторонних дам, кто бы мог бросить нам вызов. А потому всем нам – и мужчинам и женщинам – не хватает чувства соперничества – мы стали слишком беззаботны. Нрав же государыни таков, что она не одобряет малейшего легкомыслия, и потому дамы, которые не хотят заслужить упреков, предпочитают не показываться на людях.
心やすくもの恥せず、とあらんかゝらんの名をも惜まぬ人、はた異なる心ばせのぶるもなくやは。
Есть, разумеется, среди нас и иные – они ведут себя вольно, не стесняясь себя и не опасаясь, что имена их станут предметом для пересудов.
もしは用意なしなどもいひ侍るなるべし。
При этом одних они считают беспутными, а других – погребенными во дворце заживо.
上臈中臈の程ぞ、餘り引き入りざうずめきてのみ侍るめる、さのみして宮の御ため物の飾にはあらず。
Дамы из семей высшей и средней руки, бывает, заходят слишком далеко, и им остается только хвастаться своим происхождением. Разумеется, они не могут служить украшением двора государыни
これらをかくえりて侍るやうなれど、人は皆とりどりにて、こよなう劣り優る事も侍らず。
Я говорила о том, что есть дурного при дворе, но если брать каждую даму в отдельности, то не скажешь, кто лучше, а кто хуже – просто все разные.
されど若人だに、重りかならんとまめだち侍るめる世に、見苦しうざれ侍らんも、いとかたはならん。
Разумеется, совсем не к лицу, когда молодая дама ведет себя чересчур серьезно, а дамы, занимающие высокое положение, предаются шалостям.
されば、宮の御心あかぬ所なく、らう〳〵しく心にくくおはしますものを、あまり物づつみせさせたまへる御心に、何とも云ひ出でじ。
Сама государыня изысканна и утонченна во всем, но она чересчур сдержанна, чтобы упрекать кого-либо;
云ひ出でんも後やすく恥なき人は、世にかたはものとおぼしならひたり。
видно, она полагает, что если она и станет делать замечания, то всегда найдется такое беззастенчивое создание, которое оставит её слова без последствий.
殊に深き用意なき人の、所につけて我れは顏なるが、なまひが〳〵しきことも、物の折にいひ出だしたりけるを、まだいと幼き程におはしまして、世になう、かたはなりと聞し召しおぼししみにければ、ただことなる咎なくて過ぐすを、ただめやすき事におぼしたる御けしきに、うちこめいたる人のむすめどもは、皆いとようかなひ聞えさせたる程に、かくならひにけるとぞ心えて侍る。
Однажды, когда государыня была много моложе, некая дама, не отличавшаяся умом и чересчур мнившая о себе, явилась, чтобы объявить какую-то несчастливую весть в самую неподходящую минуту, что произвело на государыню крайне неблагоприятное впечатление, и теперь она полагает, что не пристало человеку слишком отличаться от других. Вот оттого и получилось так, что дамы, состоящие при ней, ведут себя как-то по-детски и во всем потакают её вкусам.
今はやう〳〵おとなびさせ給ふまゝに、世のあべきさま、人の心の善きも惡きも、過ぎたるも、遲れたるも、みな御覽じ知りて、この宮わたりのことを、殿上人もなにも見馴れて、殊にをかしきこと無しと思ふべかめりと、皆しろしめいたり。
Теперь государыня стала уже совсем взрослой и видит мир таким, каков он есть, в людских сердцах разделяет хорошее и дурное, большое и малое. Она прекрасно знает, что придворные пресытились её двором и не находят в нём ничего интересного.
さりとて、こころにくくもありはてず、とりはづせば、いとあはづけい事も出で來るものから、なさけなくひき入れたる、かうしてもあらなむとおぼしの給はすれど、そのならひなほり難く、又今やうの公達といふもの、たはるゝかたにて、ある限り皆まめ人なり。
К тому же дамы её кичатся своей изысканностью, но под её покровом таятся пустота и отсутствие настоящего вкуса. Хоть государыня и желает, чтобы всё обернулось по-другому, но напрасно. Да и молодые мужчины при дворе ныне подчиняются общему настрою и размягчению.
齋院などやうの所にて、月をも見、花をも賞づる、ひたぶるの艶なることは、おのづから求め思ひてもいふらん。
Если бы они находились при дворе Сэнси, то желание наслаждаться луной, любоваться цветами, слагать стихи – возникло бы у них само собой.
朝夕たちまじり、ゆかしげなきわたりに、ただことをも聞き寄せ、うちいひ、もしはをかしき事をもいひかけられて、いらへ恥なからず、すべき人なん、世に難くなりにたるとぞ、人々は云ひ侍るめる。
У нас же день и ночь снуют люди, и ни в чем нет изящества. А уж таких, кто умел бы поддержать самый пустяковый разговор или же сложить красивое стихотворение, и вовсе сыскать трудно. Наверное, мужчины так и говорят.
必ず人の立ちより、はかなきいらへをせんからに、にくいことをひき出でむぞあやしき。
Когда кто-то желает заговорить с тобой, странно давать небрежный ответ, который может показаться обидным.
又などて、ひたゝけてさまよひさし出づべきぞ。
С другой стороны, вряд ли стоит бесконечно соваться туда, куда тебя не просят.
先は、宮の太夫まゐり給ひて、啓せさせ給ふべき事ありける折に、いとあえかに兒めい給ふ上臈たちは、對面し給ふこと難し。
Например, когда управляющий делами дворца государыни Таданобу прибывает с посланием для государыни, знатные дамы теряются, словно малые дети, и часто едва находят в себе силы, чтобы достойно встретить его.
又あひても何事をか、はかばかしくの給ふべくも見えず、言葉の足るまじきにもあらず、心の及ぶまじきにも侍らねど、つゝまし恥かしとおもふに、僻言せらるゝをあいなく、すべて聞かれじと、ほのかなるけはひをも見えじ、外の人はさぞ侍らざなる。
Выйдя же к нему, ничего путного сказать не могут. И не потому, что не знают нужных слов или у них не хватает ума, но они столь робки и застенчивы, столь озабочены производимым впечатлением, что считают: пусть нас лучше совсем не будет слышно и видно. Другие же дамы не позволяют вести себя таким образом.
かゝるまじらひなりぬれば、こよなきあて人も、皆世に從ふなるを、ただ姫君ながらのもてなしにて、大納言こゝろよからずと思ひたなれば、さるべき人々里にまかで、局なるも、わりなきいとまに障る折々は、對面する人なくて、まかで給ふときも侍るなり、そのほかの上達部、宮の御方に參りなれ、物をも啓せさせ給ふは、おの〳〵の心よせの人、おのづからとりどりにほの知りつゝ、その人ない折は、すさまじげに思ひ、立ち出づる人々の、事にふれつゝ、この宮わたりのこと「埋れたり。」など、いふべかめるも、ことわりに侍る。
Уж если ты попала во дворец, то даже дочь из самой знатной семьи должна следовать общим установлениям, но только дамы при государыне ведут себя словно маленькие девочки в родительском доме. Таданобу же не любит, когда его встречают дамы незнатные, и случается ему возвратиться так никого и не увидев, поскольку дамы знатные пребывают в родительском доме или же отказываются выйти из своих покоев, ссылаясь на занятость. Другие же сановники – те из них, кто часто посещает государыню с посланиями – вовлечены в дела сердечные с приглянувшимися им здешними дамами, и когда они не находят их на месте, покидают дворец в удручении. Поэтому неудивительно, что они частенько называют этот двор «затхлым».
すべて人をもどくかたは易く、わが心をもちゐんことは難かべいわざを、さは思はで、まづわれさかしき、人をなきになし、世をそらなる程に、心のきはのみこそ見え顯るめれ。
Выискивать недостатки у других – легко, а себя сдерживать – трудно. Тот же, кто забывает о том и мнит о себе много, одних – умаляет, других – поносит, обнаруживает лишь собственную мелочность.
人の隱しおきたりけるを盗みて、みそかに見せて、とりかへし侍りにしかば、ねたうこそ。
Очень жаль, что тот, кто взял его из потаенного места и украдкой показал мне, положил его обратно.
うちとけて文走り書きたるに、そのかたの才ある人、はかない言葉のにほひも見え侍るめり。
однако кисть её обладает легкостью и настолько искусна, что самые заурядные слова приобретают блеск.
歌はいとをかしきこと、ものおぼえ、歌のことわり、まことのうたよみざまにこそ侍らざめれ。
Её стихи превосходны. Её знание старых песен и суждения относительно стихов далеки от совершенства,
口にまかせたることどもに、かならずをかしき一ふしの、目とまる詠み添へ侍り。
однако в её собственных стихах всегда есть что-то необычное и чарующее.
それだに人の詠みたらん歌なん、ことわりゐたらんは、いでやさまで心は得じ。
Но оценки и суждения относительно чужих стихов… – нет, не в этом её сила.
丹波守の北の方をば、宮、殿などのわたりには、匡衡衞門とぞいひ侍る。
Супруга управителя земли Тамба известна в окружении государыни и Митинага под именем Масахара Эмон.
殊にやんごとなき程ならねど、まことにゆゑ〳〵しく、歌よみとてよろづの事につけて、よみ散らさねど、聞えたる限りは、はかなき折節のことも、それこそ恥かしき口つきに侍れ。
Ничем особенным она не выделяется, но стихи её отличает настоящий вкус, и она не считает нужным складывать их по любому поводу – только потому, что её считают за сочинительницу. Насколько я знаю, все её стихи весьма хороши – даже вещи, сочиненные по самому пустяковому поводу.
やゝもせば、腰はなれぬばかり折れかゝりたる歌を詠みいで、えもいはぬよしばみごとしても、我れかしこに思ひたる人、にくくもいとほしくも、おぼえ侍るわざなり。
С грустью и сожалением думаю я о тех, кто почитает себя искусным стихотворцем, а на самом деле не может толком соединить третью строку с четвертой и грешит безвкусием.
さばかり賢しだち、眞字書き散らして侍るほども、よく見れば、まだいと堪へぬこと多かり。
С умным видом уснащает она свои писания иероглифами, но если вглядеться повнимательнее, то окажется, что они весьма далеки от совершенства.
かく人に異ならんと思ひ好める人は、必ず見おとりし、行く末うたてのみ侍れば、艶になりぬる人は、いとすごうすずろなる折も、もののあはれにすゝみ、をかしきことも見過ぐさぬ程に、おのづからさるまじく、あだなる樣にもなるに侍るべし。
Люди, тешащие себя мыслью, что они лучше других, непременно окажутся хуже их и кончат плохо, а тот, кто мнит себя изысканным и намеренно выказывает свою привязанность к изящному даже в самую неподходящую минуту, перестает быть самим собой и выглядит неискренним.
かくかたがたにつけて、一ふしの思ひいで、取るべき事なくて過ぐし侍りぬる人の、殊に行くすゑの頼もなきこそ、慰め思ふ方だに侍らねど、心すごうもてなす身ぞとだに思ひ侍らじ。
Я сужу людей, а сама – прожила свои дни так, что и похвалиться нечем, да и в будущем – лишена всякой отрады, которая могла бы утешить меня. Но всё-таки я не такова, чтобы предаваться отчаянию.
その心なほ失せぬにや、もの思ひまさる秋の夜も、はしに出でゐてながめば、いとど月やいにしへほめてけむと、見えたる有樣を、催すやうに侍るべし。
Не теряю присутствия духа и в осеннюю ночь, когда печаль сильнее всего. Выхожу на веранду и предаюсь думам. Неужели это та самая луна, что восхищалась моей красотой? – спрашиваю я себя, и дни былые встают передо мной.
世の人の忌むといひ侍る咎をも、必ずわたり侍りなんと、憚かられて、少し奧に引き入りてぞ、さすがに心のうちには、盡せず思ひ續けられ侍る。
Вспомнив, что люди не советуют смотреть на луну слишком часто, я чувствую беспокойство и отступаю назад но печальные думы не оставляют меня.
風の凉しき夕暮、聞きよからぬひとり琴をかき鳴らしては、なげき加はると聞き知る人やあらんと、ゆゝしくなど覺え侍るこそ、をこにもあはれにも侍りけれ。
Вспоминаю вечера: уже повеяло прохладой, а я неумело играю на кото – сама для себя. Играю и боюсь, как бы кто не услышал эти звуки, не проник в мое сердце и не спросил: «Что-то случилось?»
さるは、あやしう黒み煤けたる曹司に、箏の琴、和琴しらべながら、心に入れて、「雨ふる日、琴柱倒せ」などもいひ侍らぬまゝに、塵つもりてよせたてたりし廚子と、柱のはざまに、首さし入れつゝ、琵琶も左右にたて侍り。
А сейчас два моих кото валяются в пыльной кладовке. Струны натянуты, но инструменты лежат без дела и ухода – я даже не распорядилась, чтобы в дождливые дни снимали кобылки. Пыль покрыла инструменты, грифы их зажаты между шкафом и столбом. Справа и слева от кото стоят лютни-бива.
大きなる廚子一雙に、隙もなく積みて侍るもの、ひとつには、ふる歌物語の、えもいはず蟲の巣になりにたる、むづかしくはひちれば、開けて見る人も侍らず。
Ещё там есть пара больших ларей, заполненных доверху. В одном – собраны старые стихи и повести, ставшие приютом для бесчисленных книжных жучков. Видеть их столь неприятно, что никто туда не заглядывает.
片つ方に、文どもわざと置き重ねし、人も侍らずなりにし後、手觸るる人もことになし。
Никто после смерти хозяина не трогает и другой ларь, в который он бережно уложил китайские книги.
それらをつれづれせめてあまりぬる時、一つ二つひきいでて見侍るを、女房集まりて、
Когда мне становится совсем уж не по себе, я беру посмотреть одну или две. Служанки же шепчутся за спиной:
「おまへはかくおはすれば、御さいはすくなきなり。なでふ女が眞字書は讀む。昔は經讀むをだに、人は制しき」と、
«И вот всегда она такова. Оттого и счастье у неё такое короткое. И зачем женщине по-китайски читать? В старину женщинам читать сутры не позволяли».
しりうごちいふを聞き侍るにも、物忌みける人の行く末、いのち長かるめるよしども、見えぬためしなりと、いはまほしく侍れど、思ひ隅なきやうなり。
При этих словах мне так и хочется ответить, что я никогда не видела человека, который бы стал долгожителем благодаря соблюдению запретов. Но сказать так было бы неосмотрительным.
よろづつれづれなる人の、まぎるゝことなきまゝに、古き反古ひき捜し、行ひがちに、口ひびらかし、數珠の音高きなど、いと心つきなく見ゆるわざなりと、思ひ給ふべく、心に任せつべき事をさへ、わが仕ふ人の目の憚り、人につゝむ。
А другому все скучно, не зная устали он копается в старых книгах или же посвящает себя Будде: занудно бубнит сутры, с шумом перебирая четки. Мне это совсем не нравится. Сама же я чувствую, что на меня направлены взгляды прислуги, и не решаюсь поступить так, как подсказывает сердце.
まして人の中にまじりては、いはまほしきことも侍れど、いでやとおもほえ、心うまじき人には、いひてやく無かるべし。
Ещё хуже – при дворе, когда окружают люди; бывает, хочется вставить слово, но я отступаюсь.
物もどきうちし、我れはと思へる人の前にては、うるさければ、ものいふ事ももの憂く侍る。
Что толку говорить, если тебя всё равно не поймут – ведь они думают только о себе и рады позлословить.
ただ我が心の立てつる筋をとらへて、人をばなきになすめり。
Обычно люди судят лишь своими мерками, а других просто не принимают в расчет.
それ心よりほかの我が面影を恥づと見れど、えさらずさし向ひ、まじりゐたる事だにあり。
Поэтому-то люди совсем не по праву считают меня застенчивой. Бывало, я не могла избежать их общества и старалась избежать их колкостей –
しかじかさへもどかれじと、恥かしきにはあらねど、むづかしと思ひて、ぼけられたる人に、いとどなりはてて侍れば、かうは推し量らざりき。
и не потому, что застенчива, а потому, что считаю такие разговоры безвкусными. Потому и прослыла глуповатой.
「いと艶に恥かしく、人に見えにくげに、そば〳〵しき樣して、物語好み、よしめき、歌がちに、人を人とも思はず、ねたげに、見落さんものとなむ、皆人々云ひ思ひつゝにくみしを、見るにはあやしきまでおいらかに、こと人かとなんおぼゆる。」とぞ、皆いひ侍るに恥かしく、人にかうおいそけものと、見落されにけるとは思ひ侍れど、ただこれぞ我が心と、ならひもてなし侍る有樣、宮の御前も、「いとうちとけては見えじとなむ思ひしかど、人よりけにむつまじうなりにたるこそ」と、のたまはする折々侍り。
А теперь они говорят: «Вот уж не ожидали! Никто ее не любил. Все думали, что она тщеславна, холодна, без ума от собственной повести, заносчива, чуть что – возглашает стихи, других за людей не считает, злословит. Но стоит приглядеться и увидишь – на самом деле она совсем иная и на удивление кротка!»
Удивительно – неужели они действительно считали меня столь глупой? А я-то ведь просто приноравливаюсь к своему сердцу. Вот и государыня не раз мне говорила: «Я раньше полагала, что тебе душу не откроешь, а теперь ты мне стала ближе других».
Удивительно – неужели они действительно считали меня столь глупой? А я-то ведь просто приноравливаюсь к своему сердцу. Вот и государыня не раз мне говорила: «Я раньше полагала, что тебе душу не откроешь, а теперь ты мне стала ближе других».
くせぐせしく、やさしだち、恥ぢられ奉る人にぞ、そばめだてられて侍らまし。
Лучше бы мне избавиться от этого налета холодности и высокомерия, чтобы не отталкивать никого из влиятельных мира сего.
さまよう、すべて人はおいらかに、少し心おきてのどやかに、おちゐぬるをもととしてこそ、ゆゑもよしも、をかしう後やすけれ。
Главное для женщины – быть приятной и мягкой, спокойной и уравновешенной. И тогда ее обхождение и доброта будут умиротворять.
もしは、色めかしくあだ〳〵しけれど、本性の人がら癖なく、傍のため見えにくき樣せずだになりぬれば、にくうは侍るまじ。
Пусть ты непостоянна и ветрена – если нрав твой от природы открыт и людям с тобой легко, они не станут осуждать тебя.
我れはと、くすして、口もち、けしきことごとしくなりぬる人は、たちゐにつけて、われ用意せらるゝ程に、その人には目とどまる。
Та же, кто ставит себя чересчур высоко, речью и видом – заносчива, обращает на себя внимание излишне, даже если ведёт себя с осторожностью.
目をしとどめつれば、必ず物をいふ言葉の中にも、きてゐるふるまひ、立ちて行く後でにも、必ず癖は見つけらるゝわざに侍り。
А уж если на тебя устремлены взоры, то тут уж не избежать колкостей по поводу того, как ты входишь и садишься, встаешь и выходишь.
物いひ少しうち合はずなりぬる人と、人のうへうちおとしめつる人とは、まして耳も目も、たてらるゝわざにこそ侍るべけれ。
Те же, чья речь полна несуразностей, суждения о людях – пренебрежительны, привлекают к себе глаз и ушей ещё более.
人の癖無き限りは、いかで、はかなき言の葉をも聞えじとつゝみ、なげのなさけつくらまほしう侍り。
Если же у тебя нет дурных наклонностей, то злословить о тебе не станут и отнесутся с сочувствием, хотя бы и показным.
人すゝみて、にくい事し出でつるは、惡きことを過ちたらんも、いひ笑はんに憚りなうおぼえ侍り。
Тот, кто выходит из себя и задевает других, достоин насмешек.
いと心よからん人は、我れをにくむとも、我れはなほ人をおもひうしろむべけれど、いとさしもえあらず。
Люди истинно добросердечные думают и заботятся даже о тех, кто ненавидит их. Но как трудно достичь этого!
慈悲深うおはする佛だに、三寶をそしる罪は、淺しとやは説き給ふなる。
Сам всесострадательный Будда – разве говорил он, что возводить хулу на Три Сокровища – грех небольшой?
まいてかばかりに、濁り深き世の人は、猶つらき人はつらかりぬべし。
В нашем мире, погрязшем в пороке, отвечать злом на зло – дело обычное.
それを我れまさりていはんと、いみじき言の葉をいひつけ、向ひゐてけしき惡しうまもり交はすとも、さはあらずもてかくし、うはべはなだらかなるとのけぢめぞ、心の程は見え侍るかし。
Кто-то при этом считает себя лучше других, говорит вещи ужасные и злобно смотрит прямо в глаза; а кто-то прячет свои чувства и выглядит вполне дружелюбно. И в этом – виден человек.
あやしう、こゝろによからず思ひけるもえ知り侍らぬ、心憂きしりうごとの、多うきこえ侍りし。
По какой-то странной причине она меня невзлюбила – уж и не знаю почему. Дошло до меня, что рассказывает она обо мне разные гадости.
うちのうへの源氏の物語、人に讀ませ給ひつゝ、聞し召しけるに、「この人は日本紀をこそ讀み給ふべけれ。誠に才あるべし」との給はせけるを、
Однажды государь изволил слушать, как кто-то читал вслух «Повесть о Гэндзи». «Эта женщина читала даже «Анналы Японии». Похоже, она действительно образованна», – промолвил он.
ふと推し量りに、いみじうなん才あると、殿上人などに云ひ散らして、日本紀の御局とぞつけたりける。
Саэмон-но Найси прознала про это и, повторяя, «она говорит, что очень образованна», разнесла молву по высшему свету, так что я получила прозвище «госпожа Анналы».
この故郷の女の前にてだに、つゝみ侍るものを、さる所にて才さかしいで侍らんよ。
Даже служанкам в своем доме я стесняюсь показать свои знания. А уж при дворе-то – и подавно!
この式部丞といふ人の、童にて文讀みはべりし時、聞きならひつゝ、かの人は遲う讀みとり、忘るゝ所をも、あやしきまでぞ敏く侍りしかば、文に心入れたる親は、「口惜しう、男子にて持たぬこそ幸なかりけれ」とぞ、常に歎かれ侍りし。
Когда мой брат, делопроизводитель ведомства церемоний, был еще мальчиком и учился чтению, я приноровилась слушать его. Места, где он запинался или же забывал, я помнила на удивление хорошо, и отец, отдававший книгам всё свое сердце, постоянно досадовал: «Какая жалость! Была бы ты мальчиком!»
それを、男だに才がりぬる人は、いかにぞや、華やかならずのみ侍るめるよと、やう〳〵人の云ふも聞きとどめて後、一といふ文字をだに、書きわたし侍らず、いとてづつにあさましく侍り。
Однако я то и дело слышала, как люди повторяли: «Даже мужчинам ученость счастья не приносит», и я перестала учиться. Даже иероглиф «единица» толком написать не могу. Так и получилось, что выросла я совсем неграмотной.
讀みし文などいひけん物、目にもとどめずなりて侍りしに、いよ〳〵かゝること聞きしかば、いかに人も傳へ聞きてにくむらんと、恥かしさに、御屏風の上に書きたることをだに、讀まぬ顏をし侍らざりしを、宮の御前にて、文集の所々讀ませ給ひなどして、さるさまの事知ろしめさせまほしげに覺いたりしかば、いとしのびて人のさぶらはぬひま〳〵に、おとどしの夏の頃より、樂府といふ文一卷をぞ、しどけながら教へたてきこえさせてはべる、隱し侍り。
Что же до книг, которые я когда-то читала, то я совсем забросила их. И всё же до меня продолжали доходить обидные мне слова и, беспокоясь о том, что же подумают люди, услышавшие их, я стала делать непонимающее лицо даже при виде написанного на ширме. Когда же государыня попросила меня прочесть кое-что из стихов Бо Цзюйи – она желала узнать побольше о таких вещах, – для того, чтобы избежать посторонних глаз, мы выбрали время, когда никого вокруг не было, и, начиная с лета позапрошлого года, я тайно читала ей два свитка баллад, хотя и не могу сказать, что я слишком искусна.
宮もしのびさせ給ひしかど、殿もうちもけしきを知らせ給ひて、御文どもをめでたう書かせ給ひてぞ、殿は奉らせ給ふ。
И государыня тоже скрывала наши занятия, но Митинага с государем всё-таки прознали про них и заказали несколько превосходных свитков, которые Митинага преподнес государыне.
まことにかう讀ませ給ひなどする事、はたかのものいひの内侍は、え聞かざるべし。
Но я никогда не слышала, что эта сплетница Саэмон-но Найси догадывается, что государыня просила меня заниматься с ней.
知りたらばいかに誹り侍らんものと、すべて世の中ことわざ繁く憂きものに侍りけり。
Ах, если бы знали, сколько на этом свете злых языков и как много в нем печали!
人、といふとも、かくいふとも、ただ阿彌陀佛にたゆみなく經をならひ侍らん。
Что бы люди там ни говорили, а я решила все помыслы обратить к будде Амиде и сутрам.
世の厭はしき事は、すべて露ばかり心もとまらずなりにて侍れば、聖にならんに、懈怠すべうも侍らず。
Беды этого мира – лишь недолговечная роса и не должно душе заботиться ими и не стоит жалеть сил, дабы прилепиться к праведности.
唯ひたみちに背きても、雲にのぼらぬ程のたゆたふべきやうなん侍るべかなる。
Но ведь если даже и решу отвернуться от мира, ещё будут минуты слабости – вплоть до тех пор, пока не вознесусь на облако.
いたうこれより老いぼれて、はた、めづらにぞ經讀まず、心もいとどたゆさまさり侍らんものを。
Когда состарюсь, глаза ослепнут, сутры будет читать не в мочь, и порыв мой ослабнет.
心深き人眞似の樣に侍れど、今はただ、かゝる方の事をぞ思ひ給ふる。
Может показаться, что я лишь подражаю людям с чувствами истинно глубокими, но сейчас мысли мои действительно заняты только одним.
前の世しらるゝことのみ多う侍れば、よろづにつけてぞ悲しく侍る。
Стоит лишь вспомнить о прегрешениях в прошлых рождениях, и печаль охватывает тебя.
御文にえ書き續け侍らぬ事を、よきもあしきも世にあること、身の上のうれへにても、殘らず聞こえさせおかまほしう侍るぞかし。
Мне хотелось бы рассказать Вам всё без утайки – о чем и не расскажешь в письме – о хорошем и о дурном, о людях и своих горестях.
またおぼさんことの、いとかう益なしごと、多からずとも書かせ給へ。
Пишите же – о чём думаете, и неважно, если письмо окажется короче, чем мои бессмысленные каракули.
この頃、反古ども皆やりき失ひ、雛などの屋作りに、この春し侍りにし後、人の文も侍らず、紙にわざと書かじと思ひ侍るぞいとやつれたる。
Недавно я порвала и сожгла все старые бумаги и письма, и после того, как этой весной из остатков я смастерила дом для кукол, никто мне больше не пишет, а самой мне писать на новой бумаге тоже не хочется.
こと惡きかたには侍らず。
Поэтому-то мое письмо столь неопрятно. На то есть свои причины, а обидеть Вас я не хотела.
かく世の人ごとのうへを思ひて、はてにとぢめ侍れば、身を思ひすてぬ心の、さも深う侍るべきかな、何せんとにか侍らん。
Подводя итог, я должна признать, сколь глубоко привязана к этому миру. Но что я могу поделать?
御車には殿の上、人々は舟に乘りてさしわたりけり。
Супруга Митинага находилась вместе с ней в экипаже, а придворные дамы отправились на лодке.
白い塔など、繪にかいて、興じあそび給ふ。
Потом сановники, которые только что развлекались, рисуя во множестве белые пагоды на лепестках лотоса,
後夜の御さうし教化ども、説相みな心々、二十人ながら、宮のかくておはします由を、こちかひきしなことはたえて笑はるゝ事もあまたあり。
Поздней ночью священнослужители – числом двадцать – читали оберегающие государыню молитвы – каждый свою. Над ними частенько посмеивались, поскольку они перебивали друг друга.
事はてて、殿上人舟に乘りて、皆漕ぎつづきてあそぶ。
Когда все было окончено, придворные расселись по лодкам, и один за другим отчалили, услаждая себя музыкой.
御堂の東のつま、北向におしあけたる戸の前、池に造りおろしたる橋の勾欄をおさへて、宮の太夫は居給へり。
В восточной части дворца, перед открытой дверью, глядящей на север, сидел Таданобу, держась за перила лестницы, спускавшейся к воде.
殿あからさまに參らせ給へる程、宰相の君など物語して、御前なれば、うちとけぬ用意、内も外もをかしき程なり。
Когда Митинага подошел ненадолго к государыне, Таданобу завел разговор с госпожой Сайсё, стараясь, однако, чтобы его поведение не показалось государыне слишком вызывающим. Все вокруг было так интересно.
月朧にさし出でて、若やかなる公達、今樣歌うたふも、船に乘りおほせたるを、若うをかしく聞ゆるに、大藏卿の、おふな〳〵まじりて、さすがに、聲うち添へんもつゝましきにや。
Вышла луна, подернутая дымкой. Сыновья Митинага распевали песни в нынешнем вкусе. Они разместились в одной лодке, и их голоса звучали молодо и прекрасно. Главный казначей Фудзивара Масамицу сидел там же с самым серьезным видом, но отвернувшись от них – молча и тихо, чем производил престранное впечатление.
しのびやかにて居たる、後でのをかしう見ゆれば、御簾の内の人も、みそかに笑ふ。
Женщины, находившиеся за бамбуковыми шторами, тихонько посмеивались над ним.
舟のうちにや老いをばかこつらんといひたるを、聞きつけ給へるにや。
– И в лодке он чувствует груз прожитых лет, сказала я. Таданобу, видно, услышал меня.
太夫、「徐福文成誑誕多し」と、うち誦し給ふ聲も樣も、こよなう今めかしく見ゆ。
Он продекламировал: «Сюй Фу и Вэнь Чан мололи чепуху». И голос его, и облик были привлекательны и современны.
Таданобу
池のうき草とうたひて、笛など吹き合せたる、曉方の風のけはひさへぞ心ことなる。
Когда запели «Ряска на озере», вступила флейта, и от этих звуков даже несущий их утренний ветерок ощущался как-то совсем по-особому.
源氏の物語、御前にあるを、殿の御覽じて、例のすずろごとども出できたるついでに、梅の枝に、敷かれたる紙に書かせ給へる、
Когда Митинага увидел «Повесть о Гэндзи» у государыни, он разразился своими обычными шутками, а затем написал стихотворение на листе бумаги, придавленном несколькими сливами, и передал его мне:
すきものと
名にしたてれば
見る人の
折らですぐるは
あらじとぞ思ふ
名にしたてれば
見る人の
折らですぐるは
あらじとぞ思ふ
すきものと
なにしたてれば
みるひとの
をらですぐるは
あらじとぞおもふ
なにしたてれば
みるひとの
をらですぐるは
あらじとぞおもふ
Знают все –
Кисловата слива,
Но кто зрелость этих плодов увидит,
Мимо просто так не пройдёт,
Рукою коснётся.
Кисловата слива,
Но кто зрелость этих плодов увидит,
Мимо просто так не пройдёт,
Рукою коснётся.
人にまだ
折られぬものを
誰れかこの
すきものぞとは
口ならしけむ
折られぬものを
誰れかこの
すきものぞとは
口ならしけむ
ひとにまだ
をられぬものを
たれかこの
すきものぞとは
くちならしけむ
をられぬものを
たれかこの
すきものぞとは
くちならしけむ
Не тронут плод
Никем.
Так кто же
Смеет молвить:
«Кисловата слива»?
Никем.
Так кто же
Смеет молвить:
«Кисловата слива»?
めざましうと聞こゆ。渡殿に寢たる夜、戸をたゝく人ありと聞けど、恐しさに、音もせで明かしたるつとめて、
Как-то ночью, когда я спала у себя в комнате, дверями выходящей в коридор, я услышала стук в дверь. От страха я лишилась дара речи и прободрствовала до рассвета, когда пришло послание:
夜もすがら
水鷄よりけに
鳴く〳〵ぞ
まきの戸口に
たゝきわびつる
水鷄よりけに
鳴く〳〵ぞ
まきの戸口に
たゝきわびつる
よもすがら
くひなよりけに
なくなくぞ
まきのとくちに
たたきわびつる
くひなよりけに
なくなくぞ
まきのとくちに
たたきわびつる
Всю ночь напролет
Громче болотного пастушка
Я плакал и плакал –
Стучался напрасно
В дверь твою.
Громче болотного пастушка
Я плакал и плакал –
Стучался напрасно
В дверь твою.
ただならじ
とばかりたゝく
水鷄ゆゑ
あけてはいかに
くやしからまし
とばかりたゝく
水鷄ゆゑ
あけてはいかに
くやしからまし
ただならじ
とばかりたたく
くひなゆゑ
あけてはいかに
くやしからまし
とばかりたたく
くひなゆゑ
あけてはいかに
くやしからまし
Только раз услышала я
Голос болотного пастушка.
Открыла б если дверь –
И что ж? Как горько
Было б мне тогда.
Голос болотного пастушка.
Открыла б если дверь –
И что ж? Как горько
Было б мне тогда.
今年正月三日まで、宮たちの御戴き餅に、日々にまうのぼらせ給ふ。御供にみな上臈もまゐる。
Первые три дня этого года все знатные придворные дамы сопровождали двух юных принцев для участия в обряде дарения рисовых лепёшек.
左衞門の督、いただい奉り給ひて、殿、餅はとりつぎて、うへに奉らせ給ふ。
Начальник левой стражи Фудзивара Ёримити держал мальчиков на руках, а Митинага преподнес лепешки государю.
二間の東の戸に向ひて、うへの戴かせたてまつらせ給ふなり。
Повернувшись лицом к восточным дверям комнаты Футама, государь возложил лепешки на головы принцев.
今年の朔日、御まかなひ、宰相の君、例は物の色合など、殊にいとをかし。
В первый день Нового года госпожа Сайсё, прислуживавшая за столом, была одета с присущим ей вкусом и выглядела очень привлекательно.
髮上げたるかたちなどこそ、御まかなひはいとことに見え給ふ。
С их забранными наверх волосами они смотрелись совсем неплохо, но куда им было до Сайсё!
わりなしや、くすりの女官にて、ふやの博士さかしだち、さいらぎゐたり。
Тут уж ничего не поделаешь. Фуя-но Хакасэ подавала вино. Держалась она назойливо и вызывающе.
二日、宮の大饗はとまりて、臨時客、東面とりはらひて、例のごとし。
Пир в честь государыни во второй день Нового года отменили, но для гостей, которые всё-таки пришли, открыли, как обычно, восточную галерею.
上達部、傳の大納言、右大將、中宮太夫、四條大納言、權中納言、侍從の中納言、左衞門督、有國の宰相、大藏卿、左兵衞督、源宰相、むかひつゝ居給へり。
Сановники разместились в два ряда и сидели друг против друга. Там были: воспитатель наследника дайнагон Митицуна, Правый главнокомандующий Санэсукэ, управитель делами дворца государыни Таданобу, дайнагон Кинто, гонтюнагон Такаиэ, тюнагон Юкинари, начальник Левой стражи Ёримити, советник Арикуни, главный казначей Масамицу, начальник Левой охраны Санэнари и советник Минамото-но Ёрисада.
源中納言、左兵衞督、左右の宰相中將は、長押のしもに、殿上人の座の上につき給へり。
Тюнагон Минамото-но Тосиката, начальник Правой стражи Ясухира, Правый и Левый советники Цунэфуса и Канэтака (оба в чине тюдзе) сидели на веранде в начале вереницы высших сановников.
若宮抱きいで奉り給ひて、例のことどもいはせ奉り、うつくしみ聞こえ給ふ。
Митинага вынес старшего принца и велел ему поприветствовать собравшихся как то следовало. Выглядело это весьма трогательно.
うへに、いと宮抱き奉らんと、殿の給ふを、いと嫉きことにし給ひて、あゝとさいなむを、うつくしがりきこえ給ひて、申し給へば、右大將など興じきこえ給ふ。
Затем Митинага сказал супруге: «Принести, что ли, меньшого принца?» Но тут мальчик выказал сильную ревность и заплакал. Это было так умилительно. Митинага пришлось его успокаивать. Правый главнокомандующий Санэсукэ и некоторые другие нашли происшествие весьма забавным.
Затем все отправились выразить свое почтение государю, который вышел для приема в Залу Сановников. Играла музыка, Митинага напился, как обычно. Я подумала, что добром это не кончится, и хотела было спрятаться, но он меня заметил. Митинага раздраженно воскликнул: «Я лригласил твоего отца на представление, а он ушел так скоро. Почему?» Затем он стал меня понукать: «Ты должна загладить его вину и сочинить стихотворение. Вместо отца. Сегодня первый день Крысы. Ну скорей же, скорей!»
Но уступить ему было бы совсем уж неправильно. В сущности, Митинага не был так уж пьян; кровь прилила к его щекам и в пламени светильников он выглядел весьма привлекательно. «Мне было очень горько видеть, что у государыни нет детей так долго. А теперь – куда ни посмотришь – всюду суета. Очень приятно», – сказал он и отошел поглядеть на почивавших принцев. «Если б не было сосенок в полях…», – бормотал он. Это старое стихотворение подходило к случаю много лучше любого нового, чем Митинага и покорил меня.
Но уступить ему было бы совсем уж неправильно. В сущности, Митинага не был так уж пьян; кровь прилила к его щекам и в пламени светильников он выглядел весьма привлекательно. «Мне было очень горько видеть, что у государыни нет детей так долго. А теперь – куда ни посмотришь – всюду суета. Очень приятно», – сказал он и отошел поглядеть на почивавших принцев. «Если б не было сосенок в полях…», – бормотал он. Это старое стихотворение подходило к случаю много лучше любого нового, чем Митинага и покорил меня.