かへる年、むつきの司召に、親の喜びすべきことありしに、かひなきつとめて、同じ心に思ふべき人のもとより、「さりともと思ひつつ、あくるを待ちつる心もとなきに。」といひて、
В первый месяц Нового года объявляли о назначениях на должности, и отец пребывал в радостном предвкушении, однако всё вышло вопреки его надеждам, и от человека, испытавшего те же чувства, что и отец, пришла весточка: «Думал — ну вот, теперь уж… Не спал всю ночь, ждал рассвета — и такое разочарование!»
あくる待つ
鐘の声にも
夢さめて
秋のもも夜の
心地せしかな
鐘の声にも
夢さめて
秋のもも夜の
心地せしかな
あくるまつ
かねのこゑにも
ゆめさめて
あきのももよの
ここちせしかな
かねのこゑにも
ゆめさめて
あきのももよの
ここちせしかな
Я ждал рассвета, не смыкая глаз,
Но утреннего колокола звуки
Меня от грёзы пробудили,
И вот на сердце мрак такой,
Что стоит тысячи ночей осенних.
Но утреннего колокола звуки
Меня от грёзы пробудили,
И вот на сердце мрак такой,
Что стоит тысячи ночей осенних.
暁を
なにに待ちけむ
思ふこと
なるとも聞かぬ
鐘の音ゆゑ
なにに待ちけむ
思ふこと
なるとも聞かぬ
鐘の音ゆゑ
あかつきを
なににまちけむ
おもふこと
なるともきかぬ
かねのおとゆゑ
なににまちけむ
おもふこと
なるともきかぬ
かねのおとゆゑ
До утренней зари
Зачем томились мы?
Ведь колокол рассветный
Бьёт не о том,
Что сбудутся надежды.
Зачем томились мы?
Ведь колокол рассветный
Бьёт не о том,
Что сбудутся надежды.
四月のつごもりがた、さるべき故ありて、東山なる所へうつろふ。
На исходе четвёртой луны мне понадобилось отправиться в Восточные горы[56].
[56] Восточные горы — невысокие холмы к востоку от реки Камо в городе Киото. В эпоху Хэйан люди редко селились в Восточных горах, но там было много буддийских храмов.
道のほど、田の苗代、見ずまかせたるも、植ゑたるも、何となく青みをかしう見えわたりたる、山のかげくらう前近う見えて心細くあはれなる夕暮、くひないみじく鳴く。
По дороге можно было любоваться полями: и делянки для рассады, залитые водой, и засаженные уже участки нежно зеленели, и это было очень трогательно. Горы оказались очень неприветливы, чудилось, будто они обступают тебя всё теснее, и от этого вечерами было немного не по себе, одиноко и неприютно, а птица куина отчаянно выстукивала свою песню[57].
[57] …птица куина отчаянно выстукивала свою песню. — Голос болотной птички куина (Rallus aquaticus indicus) напоминает стук в дверь.
たたくとも
誰かくひなの
くれぬるに
山路を深く
たづねてはこむ
誰かくひなの
くれぬるに
山路を深く
たづねてはこむ
たたくとも
たれかくひなの
くれぬるに
やまぢをふかく
たづねてはこむ
たれかくひなの
くれぬるに
やまぢをふかく
たづねてはこむ
Кто-кто-кто?
У дверей раздаётся
Песня птички куина
Кто же ещё в эту пору глухую
Горной тропою придёт?
У дверей раздаётся
Песня птички куина
Кто же ещё в эту пору глухую
Горной тропою придёт?
霊山近きところなれば、詣でてをがみ奉るに、いと苦しければ、山寺なる石井によりて、手にむすびつつ飲みて、「この水のあかずおぼゆるかな。」といふ人あるに、
Поскольку гора Рёдзэн находилась поблизости, я отправилась туда на поклонение[58] и помолилась там, но путь был тяжёл, и пришлось зайти к каменному колодцу возле горной кумирни. Одна из моих спутниц, зачерпнув воду рукой, пила из пригоршни, а потом сказала «Наверное, это та самая вода, которой не напьёшься вдосталь?»[59]. Я в ответ произнесла:
[58] Поскольку гора Рёдзэн находилась поблизости, я отправилась туда на поклонение… — Вершина Рёдзюсэн в Восточных горах, на которой находился буддийский храм Рёдзэндзи, ныне носящий название Сёбодзи. Храм знаменит выбитым в скале колодцем.
[59] «Наверное, это та самая вода, которой не напьёшься вдосталь?» — Аллюзия на стихотворение Ки-но Цураюки (Хв.), приводим его в переводе А. Долина («Кокинвакасю», т.2, 404):
Из ладоней моих
Стекают и падают капли,
Чистый ключ возмутив, —
Так, с душою неутолённой,
Суждено нам, увы, расстаться!..»
[59] «Наверное, это та самая вода, которой не напьёшься вдосталь?» — Аллюзия на стихотворение Ки-но Цураюки (Хв.), приводим его в переводе А. Долина («Кокинвакасю», т.2, 404):
Из ладоней моих
Стекают и падают капли,
Чистый ключ возмутив, —
Так, с душою неутолённой,
Суждено нам, увы, расстаться!..»
奥山の
石間の水を
むすびあげて
あかぬものとは
今のみや知る
石間の水を
むすびあげて
あかぬものとは
今のみや知る
おくやまの
いしまのみづを
むすびあげて
あかぬものとは
いまのみやしる
いしまのみづを
むすびあげて
あかぬものとは
いまのみやしる
Здесь, глубоко в горах,
Воду, что бьёт между скал,
Ты зачерпнула рукою,
Только теперь познав
Неутолимость жажды.
Воду, что бьёт между скал,
Ты зачерпнула рукою,
Только теперь познав
Неутолимость жажды.
山の井の
しづくににごる
水よりも
こはなほあかぬ
心地こそすれ
しづくににごる
水よりも
こはなほあかぬ
心地こそすれ
やまのゐの
しづくににごる
みづよりも
こはなほあかぬ
ここちこそすれ
しづくににごる
みづよりも
こはなほあかぬ
ここちこそすれ
Чем в давнем том колодце
Паденьем капель замутненная вода,
Мне влага эта более желанна,
Не утолится ею
Душа моя.
Паденьем капель замутненная вода,
Мне влага эта более желанна,
Не утолится ею
Душа моя.
かへりて夕日けざやかにさしたるに、都の方ものこりなく見やらるるに、この雫ににごる人は、京に帰るとて、心苦しげぶ思ひて、またつとめて、
На обратном пути закатные лучи так ясно озарили всё вокруг, что даже столица видна была вся до последнего уголка, а та дама, «замутившая воду в колодце», сказала, что возвращается домой. Расставание, кажется, опечалило ее, и утром она мне прислала:
山の端に
入日の影は
入りはてて
心細くぞ
ながめやられし
入日の影は
入りはてて
心細くぞ
ながめやられし
やまのはに
いりひのかげは
いりはてて
こころぼそくぞ
ながめやられし
いりひのかげは
いりはてて
こころぼそくぞ
ながめやられし
За гребни гор
Закатные лучи
Спускались, унося с собою тени,
Глядела я — и в мыслях о тебе
Сжималось сердце.
Закатные лучи
Спускались, унося с собою тени,
Глядела я — и в мыслях о тебе
Сжималось сердце.
念仏する僧の暁にぬかづく音の尊く聞ゆれば、戸をおしあけたれば、ほのぼのと明け行く山際、こぐらき梢ども霧りわたりて、花紅葉の盛りよりも、何となく繁りわたれる空のけしき、くもらはしくをかしきに、ほととぎすさへいと近き梢にあまたたび鳴いたり。
Услышав благостные звуки утренней молитвы, творимой монахами, я открыла двери и увидела светлеющую от первых лучей кромку гор и тёмные верхушки деревьев, окутанные туманом — отчего-то это окаймлённое лесом небо, затянутое дымкой, показалось мне прекраснее даже, чем цветущая сакура или алые осенние клёны. А тут ещё кукушка совсем рядом в листве много-много раз прокуковала мне.
誰に見せ
たれに聞かせむ
山里の
この暁も
をちかへる音も
たれに聞かせむ
山里の
この暁も
をちかへる音も
たれにみせ
たれにきかせむ
やまざとの
このあかつきも
をちかへるねも
たれにきかせむ
やまざとの
このあかつきも
をちかへるねも
Кому я это покажу?
Кому послушать дам?
В селении горном рассвет,
И голос кукушки,
Снова и снова…
Кому послушать дам?
В селении горном рассвет,
И голос кукушки,
Снова и снова…
都には
待つらむものを
ほととぎす
今日ひねもすに
鳴き暮らすかな
待つらむものを
ほととぎす
今日ひねもすに
鳴き暮らすかな
みやこには
まつらむものを
ほととぎす
けふひねもすに
なきくらすかな
まつらむものを
ほととぎす
けふひねもすに
なきくらすかな
В столице заждались тебя,
Кукушка,
И нынче ночь не спят — не пропустить бы!
Ты ж неустанно здесь
Свой голос подаёшь.
Кукушка,
И нынче ночь не спят — не пропустить бы!
Ты ж неустанно здесь
Свой голос подаёшь.
などのみながめつつ、もろともにある人、
Так вот мы проводили время в созерцании, и одна из тех, кто был со мною, сказала:
「ただ今京にも聞きたらむ人あらむや。かくて眺むうらむと思ひおこする人あらむや。」などいひて、
«А может быть и в столице в этот час кто-то слушает кукушку? Хотела бы я знать, есть ли кто-нибудь, кто теперь думает о нас, представляет, как мы сидим здесь, любуясь пейзажем..» — и прочла стихи: