* Одна из песен М., отражающая древнее народное поверье — котодама-синко, т. е. “веру в душу слов”, или в магию слов.
* Первые две строки — заговор.
* Гора Коса — гора Приди (вежл.).

* По структуре и общему характеру эту песню можно отнести к песням-заговорам.

* Утки акиса (совр. аиса) — перелетные дикие утки; различаются: кава-аиса — речные, уми-аиса — морские и мико-аиса — возможно, так обозначались утки, жившие в горах, где обычно расположены храмы, или это были особые священные утки (мико — шаманка, жрица синтоистского храма).
* Возможно, что это песня-заговор. Здесь характерно наличие в тексте “юмэ” — повелительной формы от глагола “иму” (табу), означающего запрещать производить действия, вызывающие несчастье, т. е. нарушать табу.

* Эта песня относится к древним заговорам, хотя об этом ничего не говорится в комментариях. Здесь — заговор, оберегающий тайную любовь от людской молвы, боязнь которой отражена во многих песнях М.
* Песня отражает также древнюю веру в магию слов. Об этом говорят многие названия трав, раковин, гор и т. д.

* Песня — любовное заклинание, любовный заговор. См. п. 2419.

* Песня — обращение к богам с мольбой о любимом человеке, отправившемся в дальний путь, по мнению некоторых комментаторов, о человеке, отправленном с посольством в Китай (ТЮ). Полагаем, что песня относится к дорожным заговорам, направленным на благополучное возвращение.
* “О, прекрасная страна, где колосья счастья есть и поля из тростника…” — см. п. 3227.
* “Счастье пусть несут слова…” — имеется в виду древняя вера в магию слов (котодама). См. п. 2506, 3080.
* Песня комментируется по-разному; это говорит о том, что песни М. подвергались неоднократному переосмыслению. ТЯ считает, что песню эту сочинил мужчина и говорит в ней о разлуке с женой, которая пошла проводить его до леса; ОС считает, что здесь речь идет о путешественнике, который попал в местность, славящуюся шумными хороводами и брачными играми. Переводим исходя из толкования ОС, в правильности которого убеждают многие песни кн. XIV, отражающие старинные обычаи, и в частности п. 3354. В обрядовых земледельческих процессиях других восточных провинций встречаются персонажи, называемые “кэйго” — “стражами”, “охраной”. Их функция заключалась в охране урожая, в охране ростков риса, или девочек, символизирующих эти ростки риса, и т. п. Возможно, далекий смысл песни имел в виду земледельческий обряд, связанный с весенним полем и брачными играми, но впоследствии песня утратила первоначальный смысл. И только местность, где это происходило, в своем названии (тому есть много примеров в древней Японии) сохранила намек на этот обряд.

* Мы относим эту песню к песням-заговорам. Характер заклинания особо подчеркивается двумя последними строками — непосредственным обращением к подстилке; по народным поверьям, во время отсутствия мужа в ней остается частица его души (ОС).
* Конопля (аса) очень часто встречается в песнях антологии — по-видимому, она играла большую роль в хозяйственной жизни того времени и широко использовалась в быту. Здесь подстилка из конопли означает ткань из конопли.

* Обычно, как и п. 3447, эту песню комментируют как образное выражение чувств девушки к своему возлюбленному (Если ты пойдешь, дорога будет широкой, просторной). Однако это следует считать позднейшим толкованием, как и комментарии Тоёда к п. 3447. Песня по своему характеру и содержанию близка п. 3447, которую ОС толкует как песню-заклинание, связанную с дорогой. Поэтому мы относим ее к песням-заговорам, оберегающим любимого в дороге.

* Дальние дороги были опасны в старину, поэтому в М. сохранилось много песен-заклинаний, песен дорожных заговоров, песен-молитв, обращенных к богам, чтобы уезжающий в дальний путь благополучно доехал до своего места назначения или благополучно вернулся домой. Эти молитвы сопровождались обычно различными подношениями, дарами богам, особыми обрядами, иногда использовали талисманы, приносящие счастье.