Ну, что я отвечу?
Кто сердце поймёт человека?
Только слива в цвету
В селенье, по-прежнему милом,
Знакомый льёт аромат!

Старинной столицы,
Нары весенней дары,
Вишни об осьми лепестках
В чертоге Девятого неба
Ныне блещут благоуханьем.

Если бы этот аромат
И осенью неизменно
Источался,
Не так мучительно было б
О весне с любовью вспоминать[371] —

Всеми людьми
За аромат превознесенный
Цветок фудзибакама
Для вас, государь,
Я сорвал сегодня[417].

Подобен душе
Того, кто его сорвал,
Цветок фудзибакама,
Цвет его глубок,
И благовонен он[418].

Яманака.
Хризантем и не трону - запах
Горячих ключей.

О, даже тот, кто в дальний путь идет,
Где травы служат изголовьем,
Когда цветов коснется, уходя,
Как будет он благоухать тогда
Раскрывшимися лепестками хаги!

Даже стали тесны эти горы,
Столько в Такамацу выросло грибов.
Вверх они свои подняли шапки,
Все они заполнили собою,
И приятен их осенний аромат.

Цветущая и полная аромата
Горная вишня,
Что живет, пока не подул ветер,
И та оказалась долговечнее,
Чем век людской[188].

Когда я вдыхаю
аромат померанцев,
ожидающих мая, —
чудится прежней подруги
рукавов этот запах...

У этого приюта
Слив цветы
Любил владелец, здесь окончивший свой век.
Они благоухают и теперь
Все тем же, прежним ароматом...

Цветком конаги,
Что в питомнике расцвел,
Одежду крепко надушил свою.
Хоть этот аромат вдыхаю я всегда,
Но отчего же так его люблю?

К пагоде святой,
Где воскуряют ароматы,
Ты не приближайся, грязная раба,
Что съедаешь рыбные отбросы
У речных отхожих мест.

О, слышен ли, как раньше, аромат
Цветов татибана, что распустились здесь?
Наверно, от дождя,
Что нынче ночью лил,
Когда кукушка пела, он исчез…

В дальней, как небесный свод,
В стороне глухой велел
Управлять страною мне
Наш великий государь.
И, приказу покорясь,
Сразу тронулся я в путь.
Ты сопровождал меня.
Горы Нара миновав
В дивной зелени листвы,
Я остановил коня
В поле, возле чистых вод
Быстрой Идзуми-реки,
И простились мы с тобой.
На прощанье я сказал,
Пусть счастливым будет путь —
И вернусь я вновь домой.
Ты спокойно ожидай
Этот день, молясь богам.
С той поры
Далек был путь,
Путь, отмеченный давно
Яшмовым копьем.
Горы, реки пролегли
Между нами,
Милый брат.
Долги очень были дни,
Проведенные в тоске.
И в тот час, когда мечтал
О свидании с тобой,
С веткой яшмовой гонец
Вдруг пришел, и думал я:
Может, радость мне принес?
Но когда спросил его,
Ожиданием томясь,—
То не ложь или обман?
Что сказал он мне в ответ?
Почему случилось так,—
Ведь еще не вышел срок?..
“Осенью, когда камыш
Пышным колосом цветет,
Рано поутру
Из дому, где аромат
Слышен хаги,
Никогда
Он не выйдет больше в сад,
Божество — родной твой брат.
Он не будет там стоять,
Любоваться на цветы.
Вечерами не пойдет
Он бродить по саду вновь,
Он покинул то село
И теперь уже в Сахо
Белым облаком он встал
Между распростертых гор
И исчез среди ветвей
Меж верхушками вдали…”
Вот что передал гонец.

И сказать об атом вам
Трепета исполнен я…
В век далекий — век богов —
Управителей земли
Жил на свете человек
Тадзимамори.
В вечной побывав стране,
Он привез с собою нам
Веток множество
Прямых,
Словно тонкое копье,
И на них росли плоды,
Ароматные плоды
Вечно зрели на ветвях.
С трепетом приняли мы
От него чудесный дар,
И хотя тесна страна,
Всюду на ее земле
Эти ветви расцвели.
Лишь приходит к нам весна —
На ветвях цветут цветы,
А настанет месяц май
И кукушка запоет,
С веток первые цветы
Все срывают каждый раз
И возлюбленным своим
Посылают их как дар.
Прячут яркие цветы
В белотканый свой рукав,
Чтобы дивный аромат
Сохранить,
Их лепестки
Сберегают, засушив,
А созревшие плоды
Нижут, словно жемчуга,
И любуются на них,
Не насмотрятся никак.
А лишь осень настает,
Моросит унылый дождь —
И средь распростертых гор
На деревьях в вышине
Заалевшая листва
Осыпается кругом.
Но созревшие плоды
Померанцев
В эти дни
Ярко блещут на ветвях.
И еще сильней на них
Любоваться я хочу!
А когда придет зима
И падет на землю снег,
Белый иней заблестит,
Но не сохнут листья их.
Словно вечная скала,
Вечной силою полны
Золотистые плоды —
Еще ярче дивный блеск.
И, наверно, оттого,
Что не вянет свежий лист,
Со времен еще богов
Померанцев яркий плод
Справедливо все зовут
Ароматным, непростым,
Вечным золотым плодом.

Вишневые цветы
С вершин простертых гор,
Что я берег для нынешнего дня,
Так пышно расцвели сегодня у меня,
Все наполняя ароматом…

Ах, разве можно не любить
Гору Цукуба,
Где под цветущими татибана
Летящий ветерок исполнен аромата
Душистых распустившихся цветов?

Ах, оттого что дивен аромат
Цветов душистых слив,
Хоть был я далеко,
Но о тебе так сильно тосковал,
Что даже сердце высохло моё.

Всем срокам вопреки
Опять метут снега —
Так мне привиделось.
Вот только
Цветущих мандаринов аромат…

Ароматом влекомые,
Долго искали, и вот у сарая
Слива в цвету...

«Какие цветы
Цветут?» — названья не знаю,
Но аромат...

Не печалясь ни о чём,
Я хотел свой путь пройти,
Но когда взглянул кругом,
На покров весенних гор,
Словно цуцудзи цветы,
Ароматами полна
Дева вспомнилася мне.
Словно сакуры цветы,
Блеска вешнего полна
Дева вспомнилася мне,
Говорят, ведь это ты
Мне принадлежать должна,
Говорят, ведь это я
Предназначен для тебя.
“И суровая гора
Станет ближе,
Если к ней
Человеку подойти”,—
Говорит народ.
Так и сердце непременно
Полюбить твоё должно!

Издалека
Доносится аромат
Цветка —
И я не чувствую
Себя одинокой.

Весенние цветы в расцвете ныне,
И, верно, слышен всюду аромат.
О, если б силы мне,
Чтоб мог я их сорвать
И мог бы украшать себя цветами.

Внутри ограды,
Там, где соловей недавно пел,
Благоухающие сливы
От снега белого, что падает теперь,
Быть может, опадут, увянув?..

Одежды, пожалованные тогда,
и посейчас со мной.
С глубоким почтением, что ни день,
смакую их аромат.

Хоть непроглядна тьма
Весенней ночи
И не видны прекрасные цветы,
Но невозможно
Спрятать аромат!

Весенняя дымка надёжно
Укрыла цветов красоту.
Но горному ветру
Увлечь удается украдкой
Благоуханье.