В Старые времена жила одна дама, супруга Дзайдзи-но кими[373], сына Дзайтюдзё.

Этот Дзайдзи-но кими, то ли потому, что его отец, Дзайтюдзё ездил на восток, и он с братьями временами совершал путешествия в другие провинции.

И еще такое было: когда тюдзё служил во дворце, от мия-сундокоро была ему прислана «забудь-трава» с вопросом: «„3абудь-трава" – что это такое?», и тюдзё:

В давние времена кавалер проходил как-то между дворцом Корёдэн и другим, и из покоя одной благородной дамы ему сказали: "Называешь ты "траву забвения" травою "тайны"?" — и с этими словами траву ту ему показали. Кавалер, траву взяв[1]:

В дом тюдзё от кисай-но мия пришла просьба прислать хризантему, и, посылая:

В давние времена кавалер при виде того, как один человек в саду перед домом хризантемы сажает, сказал:

В дом тюдзё один человек прислал праздничные дары, обвитые разноцветными нитками, и в ответ тюдзё:

В давние времена жил кавалер. От одного человека ему прислали разукрашенные рисовые пирожки, и он в ответ:

Но вот тюдзё тяжело заболел и страдал от болезни.

В давние времена кавалер, страдая и в сердце своем полагая, что смерть ему приходит, -

Как-то тюдзё отправился на прогулку в поисках развлечений и оказался у кареты, где сидела женщина красивой наружности.

В давние времена, в день состязаний на ристалище правой гвардии, в стоящем напротив экипаже, из-под нижней занавески, слегка виднелось лицо дамы[1], и кавалер, в чине тюдзё бывший, так сложил:

При виде этого вспомнились стихи высокочтимого Нарихира[19]:

Нарихира, когда он был в чине тюдзё, во времена, когда Нидзё-но кисай-но мия[437] еще не служила императору, а была просто девицей из благородного рода, навещал ее, и вот как-то послал он ей пучок морских водорослей хидзики и приписал:

В давние времена жил кавалер. Под большой тайной он ходил в одно место вблизи пятой улицы восточной части города. Так как было это местом тайных посещений, то входил он не в ворота, но проникал через пролом ограды, который протоптали дети. Хоть и немного было здесь людей, но так как часты были посещения его, - хозяин заприметил и на тропе той ставил каждой ночью человека сторожить, так что кавалер хоть и ходил опять, но, свидеться не в силах, домой возвращался. И вот сложил он:

В давние времена жил кавалер. Кавалер этот отправился в провинцию Исэ в качестве "охотничьего посла"[1]. Родительница принцессы-жрицы послала ей сказать[2]: "Встреть и принимай его заботливей, чем прочих послов". Так как были то слова родительницы, принцесса-жрица приняла его очень радушно. Утром она отпустила его на охоту, вечером поместила в своем дворце. Во время этих радушных забот они заговорили друг с другом.
На вторую ночь кавалер стал уговаривать во что бы ни стало ночью им друг с другом повстречаться. И дама со своей стороны не была склонна к тому, чтобы с ним ни в коем случае не повидаться. Но так как глаз вокруг было очень много, свидеться с ним ей было трудно.
Ввиду того, что был он послом главным, она положила его спать невдалеке от себя. Ее покой был здесь поблизости, и дама, дав людям успокоиться, в четверть первую первого часа ночи отправилась к нему. Кавалер с своей стороны не спал, а лежал только, смотря по направлению ее покоев. И видит он при облачной луне тень человеческую: пред ним предстала она, в предшествии младого отрока. Кавалер в сильной радости ввел ее в свою спальню, и оставалась она у него с первой четверти первого часа до третьей четвертого, когда — не успев еще ни о чем с ним переговорить — она вернулась к себе. Кавалер в сильной печали не спал. Рано утром, хоть и был он в тоске, но посылать к ней от себя было неудобно, отчего в волнении он ждал вестей оттуда[3]. Вскоре после рассвета пришла весть от нее — без слов, одно стихотворение:

В давние времена кавалер отправился в провинцию Цу, уезд Убара, в селение Асия — навестить свои владения — и поселился там. В старинном стихотворении поется:

В давние времена жил кавалер. Надоела, что ли, ему та дама, что в местности, "Густой травой" называемой, жила, но только он сложил:

В Исэ-моногатари песня, сложенная средним военачальником, тю:дзё: Нарихира: “Если бы каждый вечер ты засыпал...”, — об этой императрице.

Аривара-но Нарихира-но Асон

В то время, когда она содержалась ещё в сокрытых от глаз покоях, средний военачальник, тю:дзё: Аривара тайком увез ее и спрятал, а ее старшие братья министр Мотоцунэ и старший советник дайнагон Куницунэ и другие — а случилось это давно, они тогда были молоды — пустились в путь, чтобы вернуть ее, а она сложила: “И молодой супруг мой сокрыт здесь, здесь и я скрываюсь...”. Позже об этих событиях некто сложил: “Встают, верно, картины века богов!”.

Мы только и делали, что прокладывали себе дорогу среди тростника и мисканта, то по холмам, то по равнинам. Подошли к реке Асуда, разделяющей провинции Мусаси и Сагами[11]. Это здесь, на переправе, пятый «тюдзё» Аривара сложил: «Спросил бы я у птиц столицы…»[12]

Святилища Ивамото и Хасимото в Камо посвящены Нарихира и Санэката.

В давние времена приглашённый на праздник цветов к дамам придворным, служившим у матери принца наследного, бывший офицером конвоя — кавалер так сложил:

В давние времена жил кавалер. Когда ему надели первый головной убор взрослого мужчины[1], - он отправился на охоту-осмотр в селение Касуга у столичного города Нара, где у него были наследственные поместья.
В селеньи том проживали две девушки-сестры, необычайно прелестные и юные. Их подглядел тот кавалер сквозь щели ограды. Не ждал он этого никак, и так не подходило все это к старому селенью, что сердце его пришло в смятение. Кавалер оторвал полу охотничьей одежды, что была на нем, и, написав стихи, послал им.
Был одет тот кавалер в охотничью одежду из узорчатой ткани Синобу.

Если так, то ее, видно, не берегли, как по обычаю следовало беречь девицу, вот и привлекла она взгляды [Аривара Нарихира], что не подобало.

В давние времена жил кавалер. Похитив дочь одного человека, он убежал с ней на поля Мусаси и на пути — ведь был он похититель — правителем провинции был схвачен. Даму скрыв в густых кустах, он сам сначала было убежал. Дама же, слыша, как по дороге шедшие: "Здесь в поле похититель" — траву поджечь собрались, в отчаянии сложила:

В давние времена жил один принц — принц Корэтака по имени. Дворец был у него в местности Минасэ в сторону туда — к Ямадзаки. И каждый раз, когда во всем цвету бывали вишни, он направлялся в этот дворец. В это время с собою брал обычно он кавалера, что служил начальником правого конюшенного приказа. Прошли года и поколения с тех пор, — давно уж это было, от чего и имя кавалера в забвение погрузилось[1].
Однажды принц, не очень охоте предаваясь[2], за вином все время сложением занимался стихов японских[3]. Вишни в замке у взморья Катано, где на этот раз происходила охота, были особенно красивы. Под сень этих дерев сойдя и наломав ветвей, украсив ими свои прически, все здесь бывшие — и высшие, и средние, и низшие — стихи сложили. Кавалер, начальником приказа конюшенного бывший, сложил.

Люди здесь рассказывают: "Это — место, которое в старину слыло знаменитым": "Это как раз то место, где покойный ныне тюдзе[71] Аривара-но Нарихира, сопровождая ныне уже тоже покойного принца Корэтака [72], сложил такие стихи:

В давние времена один, целыми месяцами не подававший вестей о себе, кавалер пришел посмотреть на вишни в цвету, — и хозяин:

В давние времена кавалер, посетив то место, где прогуливались принцы, на берегу реки Тацутагава —

В давние времена жил кавалер. В виду имея устроить проводы другу, он ждал его, но тот не приходил, и кавалер:

Ама̀-но ка̀вара — «Небесная река[131][132]». Какое прекрасное название! На ее берегу когда-то сказал поэт Нарихѝра:
Сегодня к звезде Ткачихе
Я попрошусь на ночлег.

А кавалер в ответ:

В давние времена кавалер был у принцессы-жрицы в Исэ в качестве посланца от двора, и там ему дама[1], говорившая всегда принцессе той лишь о делах любовных, от себя сказала[2]:

Принимая дар, тюдзё:

В давние времена жил кавалер. Даме, в которую был он влюблен, пук послав морской травы, сказал при этом:

В давние времена жил кавалер. Ему трудно было встречаться со своей дамой, но все же целый год он с ней поддерживал сношения, и вот в конце концов дама согласилась, и он, ее похитив, узел с собою под покровом полной темноты. И когда шли они по берегу реки Акутагава, про росинки, что лежали поверх травы, она у кавалера спросила: "Это что?"... Но путь далек был, ночь темна — чуть ли не место демонов то было, — и гром гремел ужасно, и дождь жестоко лил, отчего и кавалер, — к счастью, оказался здесь простой сарай — туда даму, в глубь самую втолкнув; сам у дверей при входе с луком и колчаном стал, все время помышляя: "Скорей бы ночь прошла!" И его даму те демоны одним глотком и проглотили. "Ах!" — воскликнула она, но в грохоте раскатов грома он не мог ее услышать. Понемногу ночь светлела. Смотрит он... и нет той дамы, что привел с собою... В отчаянии затопал ногами кавалер, заплакал, но... делать было нечего.

В давние времена, когда императрица Нидзё еще именовалась фрейлиной-матерью наследного принца, она отправилась однажды на поклонение своим родным богам, и тут кавалер, начальником конвоя служивший, при раздаче наград всем бывшим, пожалован был из рук ее самой, — и он, стихи сложив, почтительнейше их ей приподнес:

Нарихира

В давние времена жил кавалер.
Столица из Нара была уже перенесена, а новая столица еще не была устроена, как нужно. И вот, как раз в это время, в западных кварталах города проживала дама. Дама эта превосходила всех других. Превосходила больше сердцем, чем наружностью своей[1]. Как будто был у ней друг не один.
И вот тот верный кавалер, возвратись со свидания к себе домой, подумал что ли что-то[2], но только так сложил, время было начало марта, и дождь все время накрапывал уныло:

В давние времена жил кавалер. Тот кавалер стал думать, что больше он не нужен никому, и, сказав себе: "Не буду больше в столице я, пойду искать такое место, где мог бы жить", — уехал.
В провинции Синано видит он, как дым вздымается с вершины горы Асама, и...

В давние времена кавалер в провинции Митиноку познакомился с дочерью одного незначительного человека, и, к его удивлению — она показалась ему совсем не такой, какою быть бы должна.
Поэтому он:

В давние времена кавалер, познакомившись с дамой одной, в услужении бывшей у дамы высокой, служившей при дворе, чрез короткое время от неё отдалился. Так как жили они в одном и том же месте, он постоянно был на глазах у дамы; но так как совершенно он не замечал её существования, дама: