Словно зеркала,
Что любимые всегда
В руки бережно берут,
Лишь настанет утра час,
Гладь прозрачная легла
В бухте Мицу.
У её у кристальных берегов
Мы, к большому кораблю
Много весел прикрепив,
Собирались в путь морской,
В дальнюю страну Кара.
Подождав прилива час,
Мы поплыли по волнам,
Направляясь к Минумэ,
К мысу, что вставал в волнах
Перед нами на пути.
И когда мы плыли так
На море открытом, вдруг
Волны белые, шумя и гремя,
Взметнулись ввысь.
И поплыли мы скорей,
Огибая острова…
Думал, с милою моей
Не увидеться уже…
Наземь сумерки сошли.
Остров Авадзисима
Как в колодце потонул
Средь небесных облаков…
И когда спустилась ночь,
Мы не знали, как нам быть?..
Сердце алое моё…
В бухте “Алая скала”,
В бухте славной Акаси,
Мы причалили тогда.
И когда взглянул я вдаль,
На простор морских равнин,
Лёжа в легком полусне,
Я увидел сквозь туман,
Как на маленьких ладьях
Зажигаются огни
У рыбачек молодых
Для приманки мелких рыб.
А когда в рассветный час
В море набежал прилив,
Скрыться в тростники спеша,
Пролетали надо мной
С громким криком журавли…
И в затишье поутру
Тронулись мы снова в путь.
Кормчего, гребцов вокруг
Раздавались голоса…
И когда, отчалив, мы
Закачались на волнах,
Словно птицы на воде —
Ниодори,
Остров тот Иэдзима —
“Остров-дом” —
Показался вдалеке
Средь колодца облаков.
Думая утешить им
Сердце, полное тоски,
Мы направились к нему,
Хоть на этот “дом” взглянуть!..
Но когда подплыли мы
На огромном корабле,
Волны в море, зашумев,
Загремев, взметнулись ввысь,
И пришлось нам мимо плыть,
Издали любуясь им…
К бухте Яшмовой тогда
Наш корабль подошел,
И на отмели морской,
Глядя на скалистый брег,
Где остался “Остров-дом”,
Громко в голос плакал я,
Словно малое дитя,
Слезы горестные лил…
У владыки вод морских
Из браслетов дорогих
Белый жемчуг я достал,
Спрятал в рукава свои
И хотел послать домой
В дар возлюбленной моей!
Но гонца я не нашел,
С кем послать его домой.
И хотя достал его
Из глубин морского дна,
Но, подумав, что теперь
Он не нужен никому,
Этот жемчуг дорогой
Опустил опять на дно…

Пруд все еще,
Как и прежде,
С зеркалом схож,
Но тебя, смотревшегося в пруд,
Не стало – и как это горько![190]

Чистотою сверкает
Зеркало после шлифовки.
Снежинок цветы.

Запертая среди гор
Есть река Хацусэ здесь.
Там, где устье, опущу
Я святую ветвь игуи,
Где истоки, опущу
Ветвь красивую магуи.
На святую ветвь игуи
Зеркало подвешу я,
На красивую магуи
Жемчуга подвешу я.
Словно жемчуг, хороша
Та, которую люблю,
Словно зеркало, светла
Та, которую люблю.
Если бы сказали мне,
Что она еще жива,
То в далекую страну,
В дом родной вернулся б я…
Ну, а нынче для кого
Возвращаться мне домой?

Я пошел на поле в Суминоэ
Песни петь и хоровод водить
И залюбовался там своей женою,
Что сияла зеркалом
Среди жён других.

Пред светлым зеркалом
Всё, что минуло,
И ныне сущее,
И то, что грядёт,
Прозреваю.

Чем жить, тоскуя о тебе
Так сильно, как сейчас тоскую я,
Хотела б на тебя,
Как в зеркало, смотреть,
Чтоб даже дня не знать в разлуке!

С тех пор, как тебя проводил,
На кого неустанно глядел,
Словно в ясное зеркало я,—
В час вечерний и в утренний час —
Я в глубокой печали теперь…

Словно корни камыша,
Что уходят глубоко
В землю в бухте Нанива,
Озаренной блеском волн,
Глубока твоя любовь,—
Говорил ты мне тогда.
Оттого, что клялся мне
Верным быть в своей любви
Ты на долгие года,—
Сердце чистое свое,
Словно чистый блеск зеркал,
Отдала тебе навек.
И был гранью этот день
Для моей любви к тебе…
Как жемчужная трава
Клонится у берегов
С набегающей волной,
В эту сторону и ту,—
В эту сторону и ту
Сердцем не металась я,—
Как большому кораблю,
Я доверилась тебе…
Сокрушающие мир
Боги ль разделили нас?
Или смертный человек
Нас с тобою разлучил?
Но тебя, что навещал
Каждой ночью,—
Нет теперь…
И гонца, что приходил
С веткой яшмовой,—
Все нет…
И от этого в душе
Нестерпима нынче боль!
Ягод тутовых черней —
Черной ночью напролет,
С ярко рдеющей зарей —
До конца весь долгий день —
Все горюю о тебе,
Но напрасна скорбь моя!
Все тоскую о тебе,
Но не знаю, как мне быть?
И недаром говорят
Все,
Что женщина слаба,
Словно малое дитя,
Только в голос плачу я
И брожу, блуждая, здесь.
Не дождаться, верно, мне
Твоего гонца…

О, если сердце чистое такое,
Как в алтарях святые зеркала,
Ты милому однажды отдала,
То пусть потом заговорят об этом,—
Что будет значить для тебя молва!

О, когда же,
О, когда?—
Думал я, и в этот миг
Возле дома моего
Среди множества ветвей
Померанцы расцвели!
И цветы раскрылись так,
Будто вот опасть должны!
Рано поутру и днем,
Каждый раз, как выхожу,
Все любуюсь, говоря:
“Рано опадать!
Подождите, чтобы я
Дал полюбоваться ей,
Хоть один недолгий миг,
Ночью с ясною луной —
Зеркалом светлей воды,—
Ей, которую любить
Долго буду, до конца,
До пределов дней моих!”
Так цветы я заклинал
Для тебя.
И как потом
Я негодовал,
Глядя на кукушку ту,
На противную, что здесь
Рано на заре,
В час печальный,
Вновь и вновь
Прилетала громко петь,
Заставляя облетать
Лепестки моих цветов
Понапрасну!..
И тогда
Не осталось ничего
Мне другого, как сорвать
Для тебя эти цветы.—
Полюбуйся же на них,
Милая моя!

Семь родов сокровищ есть
Драгоценных на земле,
Но зачем богатства мне,
Раз у нас родился сын —
Фурухи, подобный сам
Драгоценным жемчугам!
По утрам, в рассвета час,
В час, когда еще видна
Предрассветная звезда,
В мягкой ткани покрывал
На постели у себя
То сидел он, то вставал,
И, бывало, вместе с ним
Забавлялся я всегда.
А лишь вечер приходил
И вдали, на небесах,
Звезды появлялись вновь,
За руки меня он брал,
Говорил: “Идемте спать,
Папа, мама не должны
Сына покидать!
В серединку лягу к вам!” —
Он ласкался, говоря,—
И, казалось, расцветали
Травы счастья для меня!
Думал я тогда, любуясь:
“Время минет, подрастешь,
Ждет ли радость, ждут ли беды,
Встретим их с тобой!”
Как большому кораблю,
Доверяли мы ему,
Но подул тогда нежданно
Ветер злой со стороны,
Заболел малютка наш,
Как нам быть, не знали мы.
Перевязь из белой ткани
Мы надели на себя,
И кристальной чистоты
Зеркало в руке держа,
Мы богов небес молили,
К небу взоры обратив,
Мы богам земли молились,
Низко головы склонив.
“Будет жив или не будет,—
Все зависит от богов”,—
Думал я и всей душою
Им молиться был готов.
И в отчаянье и горе
Заклинал богов, молил,
Но напрасно было, — вскоре
Потеряли мы тебя…
Постепенно становился
Все прозрачнее твой лик,
С каждым утром, с каждым утром,
Все слабее был язык.
И блеснувшая, как яшма,
Жизнь прервалась навсегда…
И вскочил я, как безумный,
Закричал от горя я!
То катался по земле я,
То смотрел на небеса,
То в отчаянье и горе
Ударял я в грудь себя.
Ведь дитя, что я лелеял,
Упорхнуло — не вернуть!
Вот он, этой жизни бренной
Горький и тяжелый путь!

Не встречаюсь с милою моей,
На которую мечтаю я взглянуть,
Как на зеркало кристальной чистоты.
Словно порванная яшмовая нить,
Наша разлученная любовь,
Что сильней и крепче с каждым днем.

Мирно правящий страной
Наш великий государь,
Ты, что озаряешь высь,
Солнца лучезарный сын!
Режут свежую траву
Здесь, в Каридзи, на полях,
И коней построив в ряд,
На охоту едешь ты.
А олени, чтя тебя,
Пред тобой простерлись ниц,
Даже птицы удзура
Ползают у ног твоих,
Словно те олени, мы,
Чтя тебя, простерлись ниц.
Словно птицы удзура,
Ползаем у ног твоих.
Трепеща перед тобой,
Служим преданно тебе.
Как глядят, поднявши взор,
На извечный свод небес,
Как взирают, глядя вверх
На святые зеркала,
Мы взираем на тебя.
Но ведь сколько ни гляди,
Как весенняя трава,
Все милее сердцу ты,
Наш великий государь!

Как в зеркало кристальное глядишь
На воды чистые залива Минумэ.
Не те здесь берега,
Чтоб сотни кораблей
Могли пройти, не залюбуясь красотой!

Месяц светлый, что должен сиять,
Как поверхность прозрачных зеркал,
Не облака ль белотканые
Скрыли от взора?
Иль небесный туман затянул пеленой?

Словно белый жемчуг ты.
Имя милое твое,
О, как часто про себя
Повторяю я в душе!
Много дней уже прошло,
Мы не виделись с тобой.
И все больше, больше дней,
Проведенных мной в тоске...
Я не знаю, как мне быть,
Чтоб развеять грусть мою?
Сердце я разбил свое,
Нету дня, чтоб не надел
Перевязь из жемчугов,
Беспрестанно, без конца
Имя милое твержу...
Деву милую свою,
Как из жемчуга браслет,
На руки бы мне надеть,
Прямо бы в лицо взглянуть —
В зеркало светлей воды,—
Но не вижу я тебя...
Словно воды, что текут
У подножия горы
Ситаби,
А наверху —
Их не видно,
Так и я...
Ах, не видно никому
Сердце, полное тоски,
Что покоя не найдет...

В зеркало кристальное глядят…
На горе Минабутияма,
Верно, нынче
Выпала роса:
Облетают листья алые с ветвей…

Любимая моя,
О, если меня любишь,
Как зеркало прекрасное блестя,
Лучом сверкающей луны, что вышла в небо,
Здесь предо мною покажись!

Оттого что далеко село,
Я тоскую без тебя и тяжко мне,
Зеркало кристальной чистоты,
Я прошу, являйся мне во сне,
Ни на миг не покидая ложа!

Словно зеркало кристальной чистоты
Пред собою бережно держа,
Утро каждое любуюсь на тебя,
Но ведь сколько ни гляжу я, все равно
Вдоволь наглядеться не могу.

Зеркало кристальной чистоты…
Я увидел, но могу ль о том сказать?
В сердце скрытая от всех людей жена,
Словно в бездне, где за изгородью скал
Блещет скрытый жемчуг дорогой.

Когда, как в зеркало кристальной чистоты,
Я не смогу взглянуть
На милую мою,—
Конца не будет у моей тоски,
Пусть даже годы долгие пройдут!

Зеркало кристальной чистоты
Утро каждое в руках держу.
Утро каждое любуюсь на тебя,
И ведь даже в те счастливые часы
Кажется еще сильней тоска.

Оттого что далеко теперь село,
Я страдаю и тоскую о тебе.
Зеркало кристальной чистоты,
Облик дорогой, не оставляй меня,
Постоянно мне являйся в снах!

Когда сияющая светлая луна,
Как зеркало кристальной чистоты,
Зайдет совсем,
Не кончится тоска,
А будет лишь любовь моя сильней.

Ужели буду я любить,
Издалека одни лишь слыша вести?
Как в зеркало бы на тебя взглянуть,
Наедине бы быть с тобою вместе —
Так сильно я тоскую и люблю.

Наверное, хотелось мне услышать
Из уст твоих давно эти слова.
Ведь даже ночь, когда кристальная луна
Как зеркало прекрасное сияет,
Казалась черным мраком для меня.

В зеркало кристальной чистоты
Ты смотрись, любуйся, милый мой!
Если будешь в память обо мне
Это зеркало кристальное хранить,
Непременно встретимся с тобой!

Зеркало кристальной чистоты…
Если бы могла наедине
На тебя, любимый, посмотреть,
Может быть, утихла бы любовь,
За которую готова жизнь отдать!

Как зеркалом кристальной чистоты.
Тобою не могу налюбоваться вволю.
А месяцы идут
Без встреч с тобою,
И оттого не в силах больше жить!

В священном храме,
Где жрецы вершат обряд,
Сверкает зеркало кристальной чистоты.
Так в памяти моей сверкаешь ты,
И в каждом встречном я ищу тебя!

Ты как зеркало кристальной чистоты,
Что возьму и, сколько ни гляжу,
Наглядеться не могу я никогда…
Лишь тебя в дорогу проводила я,
Жить на свете больше нету сил!..

О страна Ямато,
Где,
Словно крылья стрекозы,
Распростерты острова,
Та страна, где жалоб нет,
О которой говорят,
Что божественна она.
Это так, но все же я
Жалобу несу богам:
Боги неба и земли,
Вероятно, не совсем
Знают сердце дум моих,
И недели вдаль бегут
С уплывающей луной,
Друг за другом мчатся дни,
Белым жемчугом блестя…
Может, это от тоски
Неспокойно на душе?
Может, это от любви
В сердце не стихает боль?
Если мне не суждено
В жизни встретиться с тобой,
Значит, буду до конца,
До предела дней моих,
Скорбь глубокую таить,
А когда б наедине
Мог я встретиться с тобой,
Посмотреть бы на тебя,
Словно в зеркало взглянуть,—
И утихла б, может быть,
Лютая моя тоска.

Редкой чистоты
Зеркало есть у меня,
Но какая польза мне,
Если вижу, как с трудом
Переходишь вброд?

Зеркало кристальной чистоты —
Мой подарок,
Что тебе дарил
Со словами “береги и помни”,—
Людям не показывай другим!

Ах, когда на свет родился,
Был младенцем нежным я,
Согревала мать родная
На груди своей меня.
Подвязав к спине, с любовью
Бережно несла меня.
А когда я начал ползать,
Мать, вскормившая меня,
Безрукавку на подкладке
Надевала на меня.
А когда я стал подростком
И спускались у меня
Волосы уже до шеи,
Стали наряжать меня
Сразу в платье с рукавами,
Сразу в пестрые шелка.
А когда таким был юным
И прекрасным, как и вы,
Черных раковин чернее
Были волосы мои.
Я расчесывал их гребнем,
И спускались у меня
До плечей густые пряди,
То я вверх их поднимал,
То, как юноши в те годы,
Распускал их по плечам.
И лиловое, в узорах,
Платье дивное носил,
Ах, с отливом темно-красным,
Мной любимым, я носил.
Платье, крашенное хаги,
Теми хаги, что растут
В Суминоэ,
В поле дальнем,
В поле Тоодзатону.
Надевал тогда, бывало,
Шнур корейский из парчи,
Много дивных, ярких платьев
Со шнурами я носил.
На одно такое платье
Я другое надевал,
Как носили, наряжаясь,
В те былые времена.
Платья разные из ткани,
Что простые девы ткали,
Смачивая долго пряжу
Конопляную в чанах,
Платья шелка дорогого,
Те, что способом особым
Из домов богатых девы
Ткали только для меня.
И носил еще я платья
Из ручного полотна,
Что на солнышке белили
Девы только для меня.
И двухцветные, в узорах,
Надевал носки в те дни,
Подарила мне их дева
Из семейства Инаки.
Та, что ото всех скрывалась,
Долго взаперти жила,
А когда ее сосватал,
В дом хозяйкою вошла.
Обувь черную носил я,
Ту, что, пряча от дождя,
Знаменитый шил сапожник,
Живший в Асука тогда.
Надевал я синий пояс,
Что в подарок мне дала
Дева, что меня не знала,
Лишь слыхала про меня
И, когда в саду гулял я,
Повстречала там меня.
И парчи корейской пояс
Надевал, бывало, я
И носил на бедрах тонких,—
Тонкий был я, как оса,
Что над кровлею летает
У дворца владыки дна.
Расставлял я в ряд, бывало,
Дорогие зеркала
И собою любовался.
Вот каким я был тогда.
А весна придет, бывало,
Я гуляю по полям,
Оттого ли что красивым
Я казался всем тогда,
Но ко мне летели птицы,
Песни пели для меня.
А осеннею порою
В горы уходил гулять,
Оттого ль что с виду милым
Я казался всем тогда,
Приплывали и стелились
Предо мною облака.
А когда я возвращался
И тропою горной шел,
Мне навстречу выходили
Дамы знатные порой
Из дворца, где объявляют
Для народа день работ,
И мужчины, что служили
В страже этого дворца,
У которых за спиною
Были стрелы и колчан.
Любовались люди мною,
И, оглядываясь, шли,
И друг другу говорили,
Громко восхищаясь мной:
“Из какого это дома
Дивный юноша такой?”
Вот каким я был красивым,
Как я нравился тогда,
Вот каким я был когда-то,
В те далекие года.
Нынче ж старцем безобразным
Перед вами я стою,
И сегодня вы насмешкой
Помощь встретили мою.
Говорите меж собою,
Что не знаете, кто я,
Я, что славой избалован
Был в былые времена.
Старцем безобразным нынче
Перед вами я предстал.
Но, узнайте, жил на свете
Мудрый человек один,
Пусть хранят об этом память
Люди будущих годин.
Ту повозку, на которой
Провожали старика,
Он привез назад,
Чтоб знали:
Будет очередь твоя.

Как видно, в вышине к звезде Ткачихе
Отчаливает в путь небесная ладья…
В ночь светлую, когда лучистая луна,
Как зеркало кристальное, сияет,
Встают, плывя по небу, облака…

Брови тонкие свои,
Словно ветви гибких ив,
Изгибая на лице,
Что пылает и горит,
Будто персика цветы
Алым цветом лепестков,
Улыбаясь и смеясь
В свете солнечных лучей,
Глядя утром на себя,
Девы юные берут
В свои руки зеркала,
Что кристальнее воды.
Хороша, как зеркала,
Ты, гора Футагами!
Над долиной, где густа
У деревьев тень листвы,
Пролетая поутру
В той тени,
Поет, зовет
Милая кукушка нас,
Утром пролетая там,
Ночью с бледною луной
Плачет далеко в полях.
И когда она летит
В нежной зелени ветвей,
Задевая их крылом,
Заставляет опадать
Наземь лепестки цветов
Фудзи, что бегут волной
По склоненным вниз ветвям…
Сердцу дороги цветы,
Оттого я ветви гну
И, срывая их с ветвей,
Прячу в рукава свои.
Коль окрасят лепестки
Рукава в лиловый цвет —
Пусть окрасят, все равно!

С той поры, как в мире есть
Небо и земля,
Установлено, что все
Люди смертные земли
Славных воинских родов
Подчиняются всегда
Государю своему —
В этом служба состоит.
Потому, приказу я
Государя подчинясь,
Распростертые кругом
Горы, реки перешел,
Чтобы управлять страной
Дальней от столичных мест.
Разлучен с тобою я,
С ветром, облаком небес
Шлю всегда тебе привет —
Ведь прошло немало дней,
Как не виделись с тобой,
Оттого вздыхаю я
И в печали я живу.
И когда я о тебе
Здесь томился и вздыхал,
Люди, шедшие сюда
По дороге, что давно
Здесь отмечена была
Яшмовым копьем,
Передали мне, придя,
Эту горестную весть.
Твой любимый, близкий друг
Нынче омрачен душой
И горюет без конца —
В горе и печали он.
Этот бренный жалкий мир
Полон скорби и тоски.
Ах, цветы, что в нем цветут,—
Минет быстро их расцвет.
Люди смертные земли —
Их недолог краткий век.
И с достойнейшей твоей
Матушкой родной твоей,
Что случилось нынче там,
Ведь еще не вышел срок?
Словно зеркало была,
Что кристально, как вода,
Любоваться на нее
Можно было без конца.
Ведь еще была она
Эти дни в расцвете сил,—
Жаль, когда в такие дни
Рвется яшмовая нить…
Как поднявшийся туман,
Вдруг исчезла с наших глаз,
Как упавшая роса,
Вмиг растаяла она,
Как жемчужная трава,
Надломилась вдруг, упав,
Как поток текущих вод,—
Не остановить ее.
То не ложь или обман
Люди рассказали мне?
То не выдумку иль бред
Люди передали мне?
Словно ясеневый лук,
Ночью прогудел струной…
И хотя далек был звук,
Но его услышал я.
Глубока была печаль…
И стремительный поток
Слез внезапных, что текут,
Как в садах поток дождя,
Я не в силах удержать!

За горою, где гора,
На пути в Ямасиро,
У людей у всех мужья
Едут на коне,
Только мой
Пешком идет,
Потому-то каждый раз,
Как на это погляжу,
Только в голос плачу я!
А подумаю о том,
Сердце сразу заболит.
Зеркало светлей воды,
Что на память мне дала
Мать, вскормившая меня,
Словно крылья стрекозы
Из тончайшей ткани шарф —
Память матери моей —
Все возьми!
И обменяй
На коня,
Любимый мой!

В ясно зеркало
Взглянув
И на дне его увидев
Отражение, —
С незнакомым стариком
Будто встретился.

Те слёзы,
Что видело ты до сих пор,
Чистое зеркало,
Об этом привычном виде
Прошу, не рассказывай людям!