В моем селе
Глубокий выпал снег,
А в Охара,
В селе заброшенном и старом,
Такого снега нет, он выпадет потом…

Того, кто не приходит,
Ожидая, провожу дни.
И подобно тому как белый снег.
Тает, так и я скончаюсь
От любви, не встретившись с тобой[363] —

Подобно снегу, что ложится
В ущельях гор, сгибая до земли
Большие ветви древних криптомерий,
Пусть прибавляет время годы нам,
Оно не свалит нас на землю!

Пасть большая у волков…
Ах, в долине Магами
Падающий белый снег,
Ты не падай сильно, я прошу,
Даже дома нету близко там…

Когда снег, словно пена, покрывает всю землю
И так медленно кружит,
Тихо падая с неба,
О столице, о Нара,
Преисполнен я думой!

Не сливы ли белой цветы
У холма моего расцветали
И кругом все теперь в белоснежном цвету?
Или это оставшийся снег
Показался мне нынче цветами?

Когда бы я цветы душистой сливы,
Что вся, покрывшись пеной снега, расцвела,
Послал тебе домой,
То все бы говорили,
Что мы, наверное, близки с тобой!

Все затянул туман.
О, пусть бы выпал снег!
Здесь слив цветы еще не расцветали,
И вместо них, сравнив его с цветами,
Мы стали б любоваться им!

Все небо пасмурно.
О, пусть бы выпал снег!
И мы бы стали любоваться,
Как будет падать на валежник он
И ярким блеском весь переливаться!

У дома моего, где я один живу,
На зимние деревья с высоты
Летящий белый снег —
Не сливы ли цветы? —
Так показалось взору моему!

Ночью черной, как ягоды тута,
Пусть снег увлажнит нам одежды,
Идемте, чтоб им насладиться!
Будет жаль, если он вдруг растает
Завтра утром, на раннем рассвете…

Что это на ветвях — то лепестки иль нет?
То не цветы ли задержались, опадая?
Так взору кажется…
Кружась по ветру, снег
Упал, снежинками цветы напоминая…

Не потому ли, что не ведают цветы
О том, что в декабре снег белый выпадает,
Как пена нежная,—
Здесь сливы расцвели,
И почками не набухая…

Соперничая с белизною снега,
Упавшего с небесной высоты,
У дома моего
Везде на сливах зимних
Цветут сегодня белые цветы!

Снег, падающий на верхушки сосен,
Растущих около застывшего пруда,
Покрой все сотнями слоев,
Прошу тебя,
Чтоб даже завтра мог я любоваться!

О, если белый снег, подобный пене,
Все будет падать бесконечно
Эти дни,
Душистой сливы первые цветы
Навряд ли опадут, завянув…

Ах, белый снег, что нынче выпал здесь,
В тени зеленых сосен
На асадзи,
Навряд ли этот снег останется, как есть
И не исчезнет, до конца растаяв!

Как тает снег, упавший на листы
Зеленых трав суга на той горе высокой,
Вот так же я…
Коль спросят, скажешь ты,
Что таю я, объят тоской глубокой!..

Когда б вдвоем
С моим любимым
Могла бы любоваться я,
Какая б радость мне была
От выпавшего наземь снега!

Как снег, что, падая вокруг, ложится
На славные деревья хиноки
И нет конца ему,—
Я без конца тоскую!
Приди же этой ночью, милый друг!

Как тает снег, напоминая пену,
Так таю я, влача удел земной,
И лишь мечта,
Что встречусь я с тобой,
Дала мне силы жить поныне!

Когда на землю, падая, ложится
Снег белой пеною, с высот небес летя,
Холодной ночью
Без твоих объятий
Навряд ли я смогу уснуть один…

В ворота милой входят и уходят…
Когда-Увидимся зовется здесь река,
На камнях у нее, покрытых мохом,
Не стаял белый снег,—
Там до сих пор зима!

Государю дань приносят пищей…
На горе Минабутияма,
На уступах скал
Не выпавший ли снег
Задержался, не растаяв до конца?

И белый снег
В весенний день растает,
И даже чувства верные мои
Не могут разве, словно снег, растаять,—
Ведь нет давно привета от тебя!

В тот день, когда ты будешь проходить
Тропою горной, где ложится снег,
Там, на пути в Коси,
Меня, что здесь остался,
Ты, пожалев, с любовью помяни!

Эй, торговец,
Шляпу не купишь? Так хороша
Эта шляпа в снегу.

Даже от лошади
Оторвать невозможно взгляда
Снежное утро.

Со стелющимся по земле туманом
Пришла весенняя пора,
И все же
Небо затянуло облаками,
И беспрестанно белый снег идет…

Снежинки, что упали на цветок,
На лепестки душистой нежной сливы,
Хотела унести
И показать тебе,
Но лишь дотронулась — они исчезли…

Цветы на сливе отцвели
И лепестки осыпаться успели,
И все же
Белый снег в саду
Густым покровом падает на землю…

Отныне
Вряд ли будет падать снег;
Сверкающая ярким блеском,
Весенняя пора
Уже пришла!

Ветер дует и, конца не зная,
Падает на землю снег,
И все ж вдали
Протянулась дымка легкая тумана,
Значит, наступила вешняя пора!

“Коль соловей поет
В горах окрестных,
То значит, вновь пришла с туманами весна”,—
Так думал я, но думал я напрасно:
Все вновь покрыто снежной пеленой…

Наверно, это снег, что покрывал
Вершины горные,
Из-за порывов ветра,
На землю падает с далекой высоты,
Хотя весна уже настала…

Когда для друга собирала
Я травы эгу средь болот,
Средь гор и средь полей,
Промок подол у платья
В воде растаявших снегов…

На крылья соловья, что с песнею порхает
Среди ветвей, где сливы белый цвет,
На крылья эти,
Белизной сверкая,
Как пена легкая, ложится вешний снег.

Высоки горы здесь,
И потому
Подумал я о падающем снеге:
“Не слив ли это белые цветы
С вершины горной падают на землю?”

Друг, что живешь
Средь распростертых гор
И к ним привязан всей душою,
Ты снегом падающим не пренебрегай
И не тоскуй о белоснежной сливе!

Средь ближних гор
Снег без конца идет,
И все-таки под этим белым снегом
На ивах, что склонились над рекой,
Зазеленели свежие побеги!

В горах
И снег еще не стаял,
А ива, что растет на берегу реки,
Куда стремительно стекаются потоки,
Пустила ныне свежие ростки!

Когда, взглянув, еще увидишь снег,
То, кажется, зима стоит поныне,
А вместе с тем
Туманы вешние встают
И лепестки роняет наземь слива…

Дни зимние, когда покрыто было
Все белым снегом,
Видимо, прошли:
В полях, где стелются весенние туманы,
Запел сегодня соловей!

Верно, горы распростертые высоки,
Если град идет на этом берегу,
В Макимуку,
И летя, ложится
На верхушку маленькой сосны…

В Макимуку
Над горами Хибара
Облаков на небе нынче нет,
А с верхушек сосенок зеленых
Вниз струится белой пеной снег.

Средь распростертых гор тропинки не найду,
Найти в горах теперь дорогу трудно,
Все оттого что выпал сильный снег,
К земле склонивший
Даже ветви дуба.

На пики гор вблизи столицы Нара
Туман опять спустился и осел,
И вижу я теперь — недаром
В тени забора снег
Растаять не успел.

О, если б падал настоящий снег,
Он должен был бы промочить насквозь,
До рукавов,
Но тот желанный снег,
Не долетая, тает в небесах…

Была холодной ночь, и потому,
Когда я утром двери отворил,
Из дома вышел
И взглянул кругом:
Над садом хлопьями на землю падал снег.

Когда спустились сумерки кругом,
Проникнул холод в рукава мои,
И в Такамацу, вижу я,
На склонах гор,
Деревья все до одного в снегу!

Тот снег, что лег на рукава мои,
Что вниз потоком устремился,
Он на лету
Тебя коснулся ль,
Упав на рукава твои?

Летящий пеной белый снег,
О, нынче ты не падай, я прошу,
Ведь нету никого,
Кто рукава мои — из белой ткани —
Высушить бы мог.

Хотя и не был сильным снегопад,
И все-таки кругом,
Со всех сторон,
Пространство ясных, голубых небес
Туманным облаком заволокло!

“О, милый мой вот-вот сейчас придет”,—
Так думая, из дома вышла я
И огляделась:
Выпал пеной снег
И тонким слоем лег, весь сад заполнив…

То, что сверкает яркой белизной
На склонах дальних распростертых гор,—
Не снег ли белый, выпавший вчера
Вечернею порой
У дома моего?

Холодный нынче снег и потому
Не расцветут
Цветы душистых слив,
И это хорошо: в бутонах сохранятся
И расцветут потом уже на долгий срок.

Трава асадзи в поле Ята
Окрасилась сегодня в алый цвет,
Как видно, в вышине,
На пиках гор Арати,
Ложится пеною холодный белый снег.

Как снег, что падает, земли не достигая,
И тает в небесах, могу угаснуть я,
Любя тебя.
Надежды нет на встречу,
И месяцы проходят без тебя…

О снег, летящий белой пеной,
Ты в тысячи рядов здесь падай и ложись,
Я, что так много долгих дней тоскую,
Любуясь на тебя,
Утешусь, может быть.

Как ясно виден этот белый снег,
Что, падая, покрыл деревья суги
В селе Ёнабари,
Пусть так же ясно видят
Мою тоску, мою любовь к тебе.

Любя тебя, что мельком только видел,
Могу угаснуть я,
Исполненный тоски,
Как тает белый снег, что падает на землю,
Туманя небеса ненастной мглой…

В часы когда тебя я вспоминаю,
Мне кажется, что больше нету сил,
Как снег в Тоёкуни
На склонах Ююяма,
Могу угаснуть я, исполненный тоски…

Как будто бы во сне мы встретились с тобою,
Как снег, что падает,
Туманя небеса,
Могу я от любви к тебе угаснуть,
Исполненный мучительной тоски.

У любимого, у друга моего,
Ласково звучали милые слова.
Если я пойду,
Подол у платья замочу,
Ты не падай, снег, прошу тебя!

Как всем приметен белый падающий снег,
Что яркой белизной
Похож на сливы цвет,
Ах, так же сразу заприметили бы все,
Когда бы я к тебе послал гонца…

Как снег что падает,
Туманя небо мглою,
Так таю я,
И все-таки живу
Одной мечтой, что встретимся с тобою.

С вопросом устремленный
Дальний Взгляд зовутся горы,
И когда б любовь моя,
Как снег в горах, была видна,
Про имя милой люди бы узнали!

Рыбачий челн выходит в море…
В горах Хацусэ падающий снег
Шел много дней…
Я много дней грустила,
И наконец — от милого привет.

Когда в пути проходят
Мыс Вадзами,
Надоедает людям падающий снег,
Но мне тот снег помехой не бывает,—
Об этом юной деве передай!

Это, верно, приказали боги,
Что живут у моего холма,
Чтоб в селе у вас
Рассыпать по дороге
Жалкие остатки снега моего!

О на землю падающий снег!
Ты не падай пеною такой,—
Ведь в Ёнабари,
Где холм стоит Игаи,
Ты заставой станешь на пути!

И поведать вам о том
Я осмелиться боюсь,
И сказать об этом вам
Страх большой внушает мне…
Там, где Асука-страна,
Там, в долине Магами,
Он возвел себе чертог
На извечных небесах.
Божеством являясь, он
Скрылся навсегда средь скал
Мирно правящий страной
Наш великий государь!
Горы Фува перейдя,
Где стоит дремучий лес,
В дальней северной стране,
Управлял которой он,—
Меч корейский в кольцах был…
И в Вадзамигахара,
Он во временный дворец
К нам сошел тогда с небес
Поднебесной управлять.
И задумал он тогда
Укрепить свою страну,
Где правление вершил,
Ту, которой управлял.
Из восточной стороны,
Той, где много певчих птиц,
Он призвать изволил все
Свои лучшие войска.
И сказал: “Уймите вы
Мир нарушивших людей!”
И сказал: “Смирите вы
Страны, где не чтят меня!”
И когда доверил он
Принцу повести войска,
То немедля славный принц
Опоясался мечом,
В руки славные он взял
Боевой прекрасный лук,
И повел он за собой
Лучшие его войска.
Призывающий в поход
Барабана громкий бой
Был таков,
Как будто гром
Разразился на земле,
Зазвучали звуки флейт,
Так, как будто зарычал
Тигр, увидевший врага,
Так, что ужас обуял
Всех людей, кто слышал их.
Флаги, поднятые вверх,
Вниз склонились до земли.
Все скрывается зимой,
А когда придет весна,
В каждом поле жгут траву,
Поднеся к траве огонь,
Словно пламя по земле
Низко стелется в полях
От порывов ветра, — так
Флаги все склонились вниз,
Шум от луков, что в руках
Воины держали там,
Страшен был,
Казалось всем,
Будто в зимний лес, где снег
Падал хлопьями,
Проник
Страшный вихрь —
И сразу, вмиг,
Завертелось все кругом,
И летящих всюду стрел
Было множество.
Они,
Как огромный снегопад,
Падали,
Смешалось все,
Но смириться не желая,
Враг стоял против врага,
Коли инею-росе
Исчезать — пускай умру! —
И летящей стаей птиц
Бросились отряды в бой.
И в тот миг из Ватараи,
Где святой великий храм,
Вихрь священный — гнев богов —
Налетел и закружил
В небе облака,
И не виден больше стал
Людям яркий солнца глаз,
Тьма великая сошла
И покрыла все кругом…
И окрепшую в бою
Нашу славную страну, где колосья счастья есть,
Пребывая божеством,
Возвеличил, укрепил
Мирно правящий страной,
Наш великий государь!
Думалось: коль станешь ты
Поднебесной управлять,
Будет тысячи веков
Все здесь так,
Как сделал ты.
И когда сверкало все
Славой на твоей земле,
Словно белые цветы
На священных алтарях,
Наш великий государь,
Принц светлейший,
Твой чертог
Украшать нам довелось
И почтить, как храм богов.
Слуги при твоем дворе
В платья яркой белизны
Из простого полотна
Нарядились в этот день,
И в долине Ханиясу,
Где твой высится дворец,
С ярко рдеющей зарею
Долгий и печальный день,
Уподобясь жалким тварям,
Приникали мы к земле.
А когда настали ночи
Ягод тутовых черней,
Мы, взирая вверх, смотрели
На дворец великий твой.
И перепелам подобно,
Мы кружились близ него.
И хотя служить хотели,
Трудно нам служить теперь!
И подобно вешним птицам,
Громко лишь рыдаем мы.
И еще печаль разлуки
Не покинула сердца,
И еще тоска и горе
Не иссякли до конца,
А тебя уже несли мы
Из долины Кудара,
Где звучат чужие речи…
Божество мы хоронили —
Хоронили мы тебя.
…Полотняные одежды
Хороши в селенье Ки!..
И в Киноэ храм великий
Вечным храмом стал твоим.
В этом храме стал ты богом,
Там нашел себе покой…
И хотя ты нас покинул,
Но дворец Кагуяма,
Что воздвигнуть ты задумал,
Наш великий государь,
Чтобы он стоял веками,—
Будет вечно с нами он!
Как на небо, вечно будем
На него взирать мы ввысь!
И жемчужные повязки
Мы наденем в эти дни,
И в печали безутешной
Будем вспоминать тебя,
Преисполненные горем,
В трепете святом души…

В дальних горных ущельях
Камышовые листья сгибая,
Снег идет — и так жалко мне будет,
Если снег этот белый растает…
Дождь, смотри же, не лейся на землю!

Мирно правящий страной
Наш великий государь,
Ты, что озаряешь высь,
Солнца лучезарный сын!
Словно падающий снег
С вечной высоты небес,
Покрывающий дворец,
Где страною правишь ты,
Буду вечно, вновь и вновь
Приходить к тебе сюда
До пределов дней моих,
До ухода в вечный мир!

О, как весело сегодня поутру!
И кататься и валяться на снегу,
Что покрыл все белой пеленой,
И не видно даже рощи молодой
На вершине дальней Яцури!

…Лишь только небо и земля
Разверзлись, — в тот же миг,
Как отраженье божества,
Величественна, велика,
В стране Суруга поднялась
Высокая вершина Фудзи!
И вот, когда я поднял взор
К далеким небесам,
Она, сверкая белизной,
Предстала в вышине.
И солнца полуденный луч
Вдруг потерял свой блеск,
И ночью яркий свет луны
Сиять нам перестал.
И только плыли облака
В великой тишине,
И, забывая счет времен,
Снег падал с вышины.
Из уст в уста пойдет рассказ
О красоте твоей,
Из уст в уста, из века в век,
Высокая вершина Фудзи!

Когда из бухты Таго на простор
Я выйду и взгляну перед собой,—
Сверкая белизной,
Предстанет в вышине
Вершина Фудзи в ослепительном снегу!

В стороне далекой Ки
Где приносят луки в дань,
И в Суруга — стороне,
Там, где плещется волна,
Между этою и той
На границе славных стран,
Возвышаясь, поднялась
Фудзи — дивная гора!
Даже облака небес
К ней боятся приплывать,
Даже птицам, что летят,
Не подняться до нее,
И огонь, что в ней горит,
Тушат белые снега,
Снег, что падает с небес,
Тает от огня…
Трудно даже и сказать,
И не знаешь, как назвать
Пребывающее в ней
Дивным чудом божество!
У подножия лежит
Озеро большое Сэ.
Это озеро от глаз
Скрыто склонами горы.
Переходит там народ
Реку Фудзи на пути —
То стремительный поток,
Что бежит с вершины вниз.
И в Ямато-стороне,
Где восходит солнце ввысь,
Мир несет всем божество,
Пребывающее в ней.
О гора, что вобрала
Все сокровища в себя.
Ах, в Суруга — стороне
Поднялась до облаков
Фудзи — славная гора!
Сколько ни любуйся ты,
Не устанешь никогда любоваться на нее!

Пятнадцатого дня
В безводный месяц
Растаял всюду белый снег,
Что покрывал вершину Фудзи,
И вот за эту ночь он все покрыл опять!

Там, где много певчих птиц,
В той восточной стороне
Много есть высоких гор,
Но средь них одна гора,
Всеми чтимая, стоит —
Это двух божеств гора.
Две вершины поднялись
У нее, красуясь, в ряд,
Ненаглядною горой
Называют все ее.
С незапамятных времен,
Со времен еще богов
Люди сказ ведут о ней,
И с Цукуба, с вышины
Все любуются страной.
Но в снегу она теперь,
Хоть не время быть зиме,
А уйти, не посмотрев,—
Тосковать еще сильней!
И поэтому с трудом
Горною тропой идя,
Где повсюду тает снег,
Тяжкий путь перенеся,
На вершины я взошел!

О пик Цукуба! Любоваться
Лишь издали тобою
Я не мог.
И, мучаясь в пути, где снег растаял,
Я все-таки поднялся на тебя!

О милая моя, о ком все говорят,
Что стоит встретить на дороге,—
И улыбнешься вмиг.
А я тоскую так,
Что, словно снег упавший, таю…

На том холме,
Где опадают наземь,
Смешавшись с снегом, сливы лепестки,
Запели песни соловьи:
Весенняя пора все ближе…

В полях весенних встал туман повсюду,
И вот, как будто падающий снег
Несется в воздухе…
Так кажется всем людям,—
А это сливы опадает цвет…

У дома, где живет любимая моя,
Не снег ли падает, по воздуху летая? —
Так взору кажется…
А это опадают,
Кружась по ветру, белых слив цветы…

С оставшимся на листьях белым снегом
Смешался сливы белоснежный цвет.
О сливы лепестки!
Не падайте на землю,
Пусть даже и растает белый снег!

Похитив белый цвет у снега,
На сливах нынче расцвели цветы.
Как раз теперь
Пришла пора расцвета.
О, если бы его могла увидеть ты!

Когда ночами
Льют дожди
И воет ветер,
Когда ночами
Дождь
И мокрый снег,—
Как беспросветно
Беднякам на свете,
Как зябну я
В лачуге у себя!
Чтобы согреться,
Мутное сакэ
Тяну в себя,
Жую
Комочки соли,
Посапываю,
Кашляю до боли,
Сморкаюсь и хриплю…
Как зябну я!
Но как я горд зато
В минуты эти,
Поглаживаю бороденку:
“Эх!
Нет, не найдется
Никого на свете
Мне равного —
Отличен я от всех!”
Я горд, но я озяб,
Холщовым одеялом
Стараюсь я
Укрыться с головой.
Все полотняные
Лохмотья надеваю,
Тряпье наваливаю
На себя горой,—
Но сколько
Я себя ни согреваю,
Как этими ночами
Зябну я!
Но думаю:
“А кто бедней меня,
Того отец и мать
Не спят в тоске голодной
И мерзнут в эту ночь
Еще сильней…
Сейчас он слышит плач
Жены, детей:
О пище молят,—
И в минуты эти
Ему должно быть тяжелей, чем мне.
Скажи, как ты живешь еще на свете?”
Ответ
Земли и неба
Широки просторы, А для меня
Всегда они тесны,
Всем солнце и луна
Сияют без разбора,
И только мне
Их света не видать.
Скажи мне,
Все ли в мире так несчастны,
Иль я один
Страдаю понапрасну?
Сравню себя с людьми —
Таков же, как и все:
Люблю свой труд простой,
Копаюсь в поле,
Но платья теплого
Нет у меня к зиме,
Одежда рваная
Морской траве подобна,
Лохмотьями
Она свисает с плеч,
Лишь клочьями
Я тело прикрываю,
В кривой лачуге
Негде даже лечь,
На голый пол
Стелю одну солому.
У изголовья моего
Отец и мать,
Жена и дети
Возле ног ютятся,
И все в слезах
От горя и нужды.
Не видно больше
Дыма в очаге,
В котле давно
Повисла паутина,
Мы позабыли думать о еде,
И каждый день —
Один и тот же голод…
Нам тяжело,
И вечно стонем мы,
Как птицы нуэдори,
Громким стоном…
Недаром говорят:
Где тонко — рвется,
Где коротко —
Еще надрежут край!
И вот я слышу
Голос за стеной,
То староста
Явился за оброком…
Я слышу, он кричит,
Зовет меня…
Так мучимся,
Презренные людьми.
Не безнадежна ли,
Скажи ты сам,
Дорога жизни
В горьком мире этом?

Вот юки — “снег”, а “юки”, ведь, — “идти”,
И он идет и серебрит сосну,
Что “мацу” звать, а это значит “ждать”,—
И ждет она прихода твоего…
Как этот снег, не буду я идти, а буду, как сосна, стоять и ждать…

Ужели так живя,
И дальше мне стареть?
Ведь не бамбук я мелкий, что растет
В полях Оораки, где падает теперь
На заросли его чудесный белый снег…

Не снег ли, пену волн напоминая,
Несется хлопьями с небесной высоты,—
Так взору кажется…
Ах, лепестки роняя,
Какие опадают здесь цветы?

Я не могу найти цветов расцветшей сливы,
Что другу показать хотела я:
Здесь выпал снег,—
И я узнать не в силах,
Где сливы цвет, где снега белизна?

Ах, завтра хотелось пойти мне в поля,
Чтобы свежие, вешние травы собрать,
Но в полях огороженных быть мне нельзя;
И вчера, и сегодня
Там падает снег…

И снег, и иней
Стаять не успели,
И вдруг, нежданно
В Касуга-селе
Цветы душистой сливы я увидел!

Та ветка молодой душистой сливы,
Что, говорили мне, в бутонах лишь была,
От пены-снега,
Выпавшего утром,
Наверно, нынче вся в цветах!

Все говорят: весна настала,
Теперь пришёл её черед.
И стелется тумана дымка
Среди далёких гор,
Где белый снег идет…

Туман кругом
И белый снег идёт…
И всё-таки в саду у дома
Средь снега выпавшего
Соловей поёт!

Пусть снег идет
И дует резкий ветер,
Но возле дома моего
Плодов еще не давшей сливе белой
Не дайте облететь, пока она цветет!

Так желаешь ты,
Чтоб в снегопаде
Погиб я?
Ведь если вернусь,
То дверь все равно не открыть...[171] —

Хоть еще я не знаю
Той белой горы Сираяма в Коси,
Куда ты уезжаешь,
Но в снегу постепенно
По следу твоему я отыщу ее[193].

В горах Сираяма
От навалившего снега
След пропадает.
И вот приходивший, бывало,
Человек уж не навещает меня[247] —

Вот моя накидка из конопли,
Крашенная чернильным орешком,
В которой вкушаю одинокий сон
В старом жилище,
На которое падают снег и иней[484] —

О ты, гора,
не знающая времени, пик Фудзи.
Что за пора, по-твоему, теперь,
что снег лежит, как шкура
пятнистая оленя, на тебе?

"Не приди я сегодня, —
завтра б, как снег,
опали они...
и пусть бы не стаял он, всё же —
можно ль признать его за цветы?

Алость и блеск,
куда они скрылись?
На вид будто белый
снег на ветвях,
Так что и гнутся они...

Алость и блеск,
и поверх их — белый снег, —
то, ветку сломившей, —
так кажется мне, —
не цвет рукавов ли?

Забыв про всё —
"не сон ли это?" мнится...
Иль думал я когда —
прийти тебя увидеть,
пробившись чрез снега?

Хотел с тобой бы быть,
но не иначе —
как разделить себя пришлось бы...
От глаз не отступая
грудится снег, — как сердце хочет

Хоть говорят,
Что здесь — края,
Где даже иней не ложится.
Но видишь: среди волн
И снегу навалило...[29]

На берег моря,
О который разбивается волна,
Не зная срока,
Круглый год валит
Все снег да снег - из белой пены.

Когда встающих волн
Коснется ветер,
Их разбивая, словно снег или цветы,
Он одного лишь хочет
Обмануть людей...

О страж морского острова,
Скажи мне — что белее:
Снег моих волос
Иль гребни волн
На берегу морском?

Для слуха
Это только плеск волны,
Но посмотри на цвет ее
И не поймешь,
Где снег, а где цветы.

К заливу Таго
Я выйду и словно бы вижу:
О, белотканый —
Над высокой вершиной Фудзи
Падает, падает снег.

В поле весеннем
Молодые травы сбираю
Тебе в подношенье.
А на рукава неустанно
Падает-сыплется снег.

Едва рассвело,
Мне почудилось даже,
Что восходит луна.
Все селение Ёсино
Белым застлано снегом.

Так, бурей увлечены,
Мятутся цветы над садом.
Но это — не снегопад.
Это старость моя белеет.
Завьюжило жизнь мою.