На весенних на полях
Плачу в голос я
Полевыми травами
Руки все изрезаны.
Я нарвал той зелени
Угощу ль родителей,
Или теща слопает?
Ка-хэ-ра-я!
Девочка вчерашняя
Неужто не придет?
Я достану денежек,
Наболтаю льстивых слов,
Накуплю подарочков.
Нет, я денег не принес,
Да и сам-то не пришел.

У моего дома
Растущая трава сусуки
Еще слишком молода.
Чтобы завязывать её в пучок,
Время пока не пришло —

Осеннего ветра
Сердце жестоко, видно,
Трава сусуки
Туда, куда ветер дует,
Не спешит склониться[349].

Трава сусуки
Именно в твою сторону
Клонится,
Даже если внезапно горный
Ветер подует[368] —

Камыш, расцветший пышным флагом!..
О, сколько ни любуюсь я
Пещерою Михо, где жил когда-то
Кумэновакуго, —
Не наглядеться мне!

На дороге, по которой прохожу
К дому, где живет любимая моя,
Камыши зеленые и густой бамбук.
Если буду проходить там я,
Ты склонись к земле, бамбуковая чаща!

Милое имя!
По Сосенкам ветер гуляет, волнуя
Кусты хаги, метелки мисканта.

Осенняя пора, когда у дома друга
Чудесными колосьями цветет
Зеленый сусуки…
О, как мне жалко будет,
Когда пора осенняя пройдет!

Постройка, сложенная здесь
Из неотесанного дерева с корою,
Покрыта обана — травою
И флагами расцветшим камышом,—
Пусть тысячи веков стоит здесь этот дом!

С той поры как в мире есть
Небо и земля,
Две звезды разлучены
Горькою судьбой.
И на разных берегах,
Стоя у Реки Небес,
Друг ко другу обратясь,
Слезы льют они в тоске.
Только раз один в году
Суждено встречаться им.
И тоскуя о жене,
Бедный молодой супруг
Каждый раз спешит идти
Он в долину Ясу к ней,
Проплывает каждый раз
Он Небесную Реку.
И сегодня в ночь,
Когда
Ветер осени подул,
Тихо листьями шурша,
Флагом пышным камыша,
К переправе он спешит.
Там, где отмель, где ладья,
Крашенная в красный цвет,
И корму, и нос ее
Украшает он скорей,
Много весел закрепив,
Отплывает в дальний путь…
Волны в пене, что встают
Ныне на Реке Небес,
Рассекает он веслом,
Струи быстрые реки,
Что стремительно бегут,
Хочет переплыть скорей,
Чтоб в объятьях ныне спать
Дорогой своей жены,
Нежной, как трава весной…
Как большому кораблю,
Доверяясь ей душой,
К берегу ее плывет
Бедный, молодой супруг…
Новояшмовых годов
Долго, долго длится нить,
Долго он живет в тоске,
И в седьмую эту ночь,
В месяце седьмом,
Когда
Он приходит, наконец,
Утолить свою тоску,
Что томила целый год,
В эту ночь — свиданья звезд,
Даже я скорблю душой!

С милою моею я встречаюсь
Называется гора Застава встреч.
Сусуки цветет,
Колосья раскрывает,
Я же вечно прячу от людей любовь.

Камыш, на флаг похожий, не цветет,
Колосья не видны, — так и любовь моя,
Которую таю,
Хотя один лишь миг,
Что жемчугом блеснул,
Я видеть мог тебя…

В полях цветущих средь осенних хаги
Камыш
Не кажет колос свой.
О тайная жена, любовь к которой
Скрываю я, в разлуке с ней живя…

Когда увидел рисовое поле,
Что охраняют у моих ворот,
Я вспомнил, что в Сахо
Цветет осенний хаги
И расцветает в эти дни камыш.

В новом выстроенном шалаше
Время шелкопрядов вскармливать сейчас.
Потому и ты, что мне в любви открылся,
Будто колос у сусуки распустился,
Эти дни совсем не кажешь глаз…

С милою моей
Неужели нынче мне не спать?
Там, где камыши
За высокими горами в Урану,
Ведь зашла уже на небесах луна!

Будто бы камыш, что флагом поднялся
И скрывает колос, так таилась я.
Он же понял,
Что на сердце я храню…
Как и вы, склоню я голову пред ним.

В дальней, как небесный свод,
В стороне глухой велел
Управлять страною мне
Наш великий государь.
И, приказу покорясь,
Сразу тронулся я в путь.
Ты сопровождал меня.
Горы Нара миновав
В дивной зелени листвы,
Я остановил коня
В поле, возле чистых вод
Быстрой Идзуми-реки,
И простились мы с тобой.
На прощанье я сказал,
Пусть счастливым будет путь —
И вернусь я вновь домой.
Ты спокойно ожидай
Этот день, молясь богам.
С той поры
Далек был путь,
Путь, отмеченный давно
Яшмовым копьем.
Горы, реки пролегли
Между нами,
Милый брат.
Долги очень были дни,
Проведенные в тоске.
И в тот час, когда мечтал
О свидании с тобой,
С веткой яшмовой гонец
Вдруг пришел, и думал я:
Может, радость мне принес?
Но когда спросил его,
Ожиданием томясь,—
То не ложь или обман?
Что сказал он мне в ответ?
Почему случилось так,—
Ведь еще не вышел срок?..
“Осенью, когда камыш
Пышным колосом цветет,
Рано поутру
Из дому, где аромат
Слышен хаги,
Никогда
Он не выйдет больше в сад,
Божество — родной твой брат.
Он не будет там стоять,
Любоваться на цветы.
Вечерами не пойдет
Он бродить по саду вновь,
Он покинул то село
И теперь уже в Сахо
Белым облаком он встал
Между распростертых гор
И исчез среди ветвей
Меж верхушками вдали…”
Вот что передал гонец.

Вот зимней стужею побитый
Сухой зачахнувший мискант —
Так наши рукава изнемогли:
Тебе махали, призывая.
Не станем больше, положась на волю ветра .

То не метелки ли мисканта
Колышутся, как чьи-то рукава (тамото),
В траве, в осеннем поле?
Но кажется, что это ты
Призывно машешь рукавами (содэ).

Сусуки и осенний нежный хаги,
Которые растут у дома моего,
Которыми мечтал,
Вернувшись, любоваться,
Наверное, там отцвели давно!..

Сегодня, в этот день, когда нашел приют
Средь снега, что идёт,
К земле склоняя
Камыш, растущий на полях Мэи,—
Печалью полны мои думы…

Цветок мисканта —
Любовь к тебе —
В глубинах сердца
Распушился метелкой.
А ты с другим, не со мной.

Облачён я весь
В одежды чёрного цвета,
Чёрные, что ягоды тута.
Словно морская птица,
Глядя себе на грудь,
Ими, как крыльями, хлопаю —
Не годны они!
В волну, что бежит к земле,
Бросаю одежды эти.
Облачён я весь
В одежды синего цвета,
Синие, что зимородок.
Словно морская птица,
Глядя себе на грудь, и
Ими, как крыльями, хлопаю —
Не годные они!
В волну, что бежит к земле,
Бросаю одежды эти.
Облачён я весь
В одежды цвета марены,
Что на горах взросла.
Словно морская птица,
Глядя себе на грудь,
Ими, как крыльями, хлопаю —
Эти годятся!
Любимая моя!
Богиня-жена моя!
Когда я удалюсь
Со стаей слуг моих,
Сгрудившихся, как птичья стая,
Когда я удалюсь,
Их увлекая в путь,
Как увлекает птицу птица,
Хоть скажешь,
Заплачешь,
Голову склоня,
Как склонится побег сусуки
На склоне гор,
И плач твой встанет,
Как дымка раннего дождя.
Богиня-жена моя,
Молодая трава!
Таковы слова,
Вот они, слова! —