Когда б ты натянул
Свой ясеневый лук,
Возможно, я твоей бы подчинилась воле.
Но как узнать заранее, мой друг,
Останется ли после верным сердце?

Тот человек, что ясеневый лук
Возьмёт и тетиву на нём натянет,
Тот человек,
Зовя тебя, мой друг,
Уверен в том, что верным будет сердце!

Гуси по небу летят
На пути в Кару —
То возлюбленной село,
Край родной ее.
Как мечтал я,
Как желал
На нее взглянуть!
Только знал:
Идти нельзя,
Много глаз людских.
Часто приходить нельзя:
Люди будут знать!
Лучше встретиться потом,
В майский день.
В майский день
Зеленый плющ
Ложем будет нам! Думал я,
В надежде был,
Как большому кораблю,
Доверял я ей!
Ото всех таил любовь,
Будто в бездне
Среди скал
Жемчуг дорогой…
Но, как меркнет в небесах
Солнце на закате дня,
Как скрывается луна
Между облаков,
Будто водоросль морей,
Надломилась вдруг она,
Будто клена Алый лист,
Отцвела навек!
С веткой яшмовой гонец;
Мне принес об этом весть…
Словно ясеневый лук,
Прогудев, спустил стрелу…
Что я мог ему сказать?
Что я сделать мог?
Голосам людей внимать
Был не в силах я,
А любовь моя росла…
Чем утешиться я мог?
Я пошел тогда в Кару
На базар в ее село,
Где любимая моя
Мне встречалась
В ранний час…
Там стоял и слушал я,
Но и голоса ее,
Что звучал, как пенье птиц,
Возле кленов Унэби,
Той горы, что звал народ
Девой чудной красоты
В перевязях жемчугов,
Возле склонов Унэби,
Даже голоса ее
Не услышал я!
Был мой путь копьем из яшмы,
Это значит — путь прямой,
Что копье.
Таков был путь
Предо мной, где шел народ,
Но не мог я там найти,
Ни одной не мог я встретить
Хоть похожей на нее!..
И в отчаянье,
Любя,
Только имя призывал
Дорогой моей жены,
Лишь махал ей рукавом, —
Звал напрасно я!..

Словно средь осенних гор
Алый клен,
Сверкала так
Красотой она!
Как бамбуковый побег,
Так стройна она была.
Кто бы и подумать мог,
Что случится это с ней?
Долгой будет жизнь ее,
Прочной будет, что канат,—
Всем казалось нам.
Говорят,
Что лишь роса
Утром рано упадет,
А под вечер — нет ее.
Говорят,
Что лишь туман
Встанет вечером в полях,
А под утро — нет его…
И когда услышал я
Роковую весть,
Словно ясеневый лук,
Прогудев, спустил стрелу.
Даже я, что мало знал,
Я, что мельком лишь видал
Красоту ее,—
Как скорбеть я стал о ней!
Ну, а как же он теперь —
Муж влюбленный, Молодой,
Как весенняя трава,
Что в ее объятьях спал,
Что всегда был рядом с ней,
Как при воине всегда
Бранный меч?
Как печали полон он,
Как ночами он скорбит
Одиноко в тишине,
Думая о ней!
Неутешен, верно, он,
Вечно в думах об одной,
Что безвременно ушла,
Что растаяла росой
Поутру,
Что исчезла, как туман,
В сумеречный час…

Там, где ясеневый лук
Держат рыцари в руке
И сжимают стрелы счастья,
Попадать стараясь в цель,
Там, на склонах Такамато,
Я спросил: “Что за огни
Вдалеке сверкают ярко,
Как зажженные костры,
Что в полях горят весною,
Чтобы выжигать траву?”
На пути, что был отмечен
Яшмовым копьем,
Проходя остановился
Человек передо мной,
И когда он плакал, слезы
Мелким падали дождем.
Белотканые одежды
Стали влажными от слез.
Обо всем он мне поведал,
Но поверить я не мог.
Лишь рассказ его услышал,
Горько в голос зарыдал.
Лишь сказал он —
Стало сразу больно сердцу моему:
“В путь далекий провожают
Сына славного богов,
Что вселенной управляют,
Это факелы сверкают
Блеском ярким на горах…”

О милый друг, что нас навек покинул,
И ветки яшмовой
С приветом не прислав
Своей возлюбленной — жене любимой,
Что все ждала, когда-то ты придешь?

Словно корни камыша,
Что уходят глубоко
В землю в бухте Нанива,
Озаренной блеском волн,
Глубока твоя любовь,—
Говорил ты мне тогда.
Оттого, что клялся мне
Верным быть в своей любви
Ты на долгие года,—
Сердце чистое свое,
Словно чистый блеск зеркал,
Отдала тебе навек.
И был гранью этот день
Для моей любви к тебе…
Как жемчужная трава
Клонится у берегов
С набегающей волной,
В эту сторону и ту,—
В эту сторону и ту
Сердцем не металась я,—
Как большому кораблю,
Я доверилась тебе…
Сокрушающие мир
Боги ль разделили нас?
Или смертный человек
Нас с тобою разлучил?
Но тебя, что навещал
Каждой ночью,—
Нет теперь…
И гонца, что приходил
С веткой яшмовой,—
Все нет…
И от этого в душе
Нестерпима нынче боль!
Ягод тутовых черней —
Черной ночью напролет,
С ярко рдеющей зарей —
До конца весь долгий день —
Все горюю о тебе,
Но напрасна скорбь моя!
Все тоскую о тебе,
Но не знаю, как мне быть?
И недаром говорят
Все,
Что женщина слаба,
Словно малое дитя,
Только в голос плачу я
И брожу, блуждая, здесь.
Не дождаться, верно, мне
Твоего гонца…

Опали листья алые у клёна,
И с веткой яшмовой передо мной гонец,
Взглянул я на него —
И снова вспомнил
Те дни, когда я был ещё с тобой!..

Приславшая мне яшмовую ветку
Любимая, ты ль — эти жемчуга?
На чистых склонах гор,
Повсюду распростертых,
Я рассыпал их сам, и падали они…

Приславшая мне яшмовую ветку
Любимая, не ты ли — те цветы?
Среди зеленых гор,
Повсюду распростертых,
Я рассыпал их и исчезло все…

О эти сорванные нежные цветы
Осенних хаги,
Что принес гонец
Мне с веткой яшмовой, как дальний твой привет,—
Ведь сколько ни смотрю, не налюбуюсь я!

Как бамбуковый побег,
Строен был прекрасный принц,
Был пригож и краснолиц
Мой великий государь!
И средь гор Хацусэ он
В скрытой от людей стране
Божеством священным стал —
Люди молятся ему.
С веткой яшмовой гонец
Рассказал об этом мне,
То не выдумку ль, не ложь
Услыхала нынче я?
Не ошибку ли, не ложь
Услыхала нынче я?
О, на небе и земле
Нет печали тяжелей,
В мире бренном и пустом
Нет печали тяжелей!
Там, где облако небес
Дальний свой кончает путь,
Там, где небо и земля
Знают свой предел,
В той далекой стороне
Он нашел себе покой.
С крепким посохом в руке
И без посоха в руке
Поспешила бы к нему.
И на перекрестках всех
Я гадала б ввечеру,
И на камешках в пути
Я гадала бы о нем,
И у дома своего
Я б часовню возвела,
У постели бы своей
Со святым вином сосуд
Я поставила б, молясь,
Словно яшму, густо я
Нанизала бы бамбук,
Чтоб свершить святой обряд,
Перевязь надела б я,
В поле дальнем, в небесах,
В поле Сасара
Травы нанафусугэ
В руки бы взяла
И отправилась бы я
К берегам реки святой
На извечных небесах.
Очищенье там приняв,
Я б молилась о тебе!..
Но среди высоких гор
Ты на каменной скале
Успокоился навек!

Верно, так же, как нынче, всегда
Буду горькой тоске предаваться,
С веткой яшмовой
Твоего гонца
Мне, наверное, не дождаться…

Оттого что велика молва людская,
С веткой яшмовой
Не шлю к тебе гонца,
Ты не думай, милая моя,
Что тебя в разлуке забываю…

С той ночи, когда я ждала
С веткой яшмовой
Твоего гонца,—
О, горечь разлуки!
Даже теперь —
Много ночей провожу без сна…

Больше не встречаешься со мной,
Верно, есть причина для того.
Даже с веткой яшмовой гонца,
Что принес бы от тебя привет,
Видно, не дождаться мне теперь…

Новояшмовый
Пройдет
И опять наступит год.
С веткой яшмовой гонец
Не приходит от тебя,
И поэтому теперь,
В долгий, долгий день весны,
В день, когда встает туман,
Небо и земля
Наполняются тоской.
И вздыхаю вечно я,
Скрытая от всех,
Будто в коконе живу,
Словно куколка червя,
Шелковичного червя,
Что вскормившая меня
Выкормила мать моя.
То, что в сердце у меня,
Где любовь моя живет,
Не приходится теперь
Высказать тебе.
Из корней сосны — сосна
Вырастет.
Зовут сосну “мацу”
“Мацу” значит “ждать”.
Ждать придется долго мне.
По небу плывущее
Солнце клонится к земле,
Белотканые мои
Рукава
Влажны от слез…

В этом месяце, мой друг,
Думала, вернешься ты,
Как большому кораблю,
Доверяла я тебе,
“О, когда же наконец?” —
Вопрошала я с тоской.
Но, как алый клена лист,
Ты отцвел, ушел навек…
С яшмовым копьем гонец
Мне принес об этом весть,
И как светит светлячок,—
Еле-еле, так едва
Донеслась до слуха весть,
Стала пламенем земля
Под ногами у меня,
Броситься бы мне бежать,
Но куда, не знала я…
Словно утренний туман,
Мысли вдруг смешались все,
Горько горевала я,
Будто потеряла вдруг
Посох, что опорой был.
Все напрасно…
Знаков нет,
Где твой путь.
Куда ушел?
Но ведь где-то есть же ты?
Облака небес
Призову к себе сюда,
Пусть возьмут меня с собой,
И как раненый олень,
Пусть в пути умру и я!
Но напрасны думы те,
Мне неведомы пути,
И теперь, совсем одна,
Полная любви к тебе,
Только в голос плачу я!

Слов привета от тебя,
Что пригож и краснолиц,
С веткой яшмовой гонец
Не приносит для меня.
Сохну я, живя в тоске,
О, как одинока я!
Сокрушающих миры
Не моли богов, мой друг,
И, гадателей призвав,
Черепах напрасно жечь.
Ведь любовью лишь одной
Я болею, милый мой.
Ясно видно людям всем,
Как я сохну от любви,
Словно печень на куски
Раскололась у меня.
Сердце бедное мое
Рвется в муке и тоске,
Так нежданно для меня
Жизнь окончена навек.
И отныне слышу я,—
То не ты ль зовешь меня?
Иль вскормившая меня
Это мать зовет меня?
У скрещения дорог
Вопрошала грозный рок,
Но в гаданьях все одно—
Умереть мне суждено.

В дальней, как небесный свод,
В стороне глухой велел
Управлять страною мне
Наш великий государь.
И, приказу покорясь,
Сразу тронулся я в путь.
Ты сопровождал меня.
Горы Нара миновав
В дивной зелени листвы,
Я остановил коня
В поле, возле чистых вод
Быстрой Идзуми-реки,
И простились мы с тобой.
На прощанье я сказал,
Пусть счастливым будет путь —
И вернусь я вновь домой.
Ты спокойно ожидай
Этот день, молясь богам.
С той поры
Далек был путь,
Путь, отмеченный давно
Яшмовым копьем.
Горы, реки пролегли
Между нами,
Милый брат.
Долги очень были дни,
Проведенные в тоске.
И в тот час, когда мечтал
О свидании с тобой,
С веткой яшмовой гонец
Вдруг пришел, и думал я:
Может, радость мне принес?
Но когда спросил его,
Ожиданием томясь,—
То не ложь или обман?
Что сказал он мне в ответ?
Почему случилось так,—
Ведь еще не вышел срок?..
“Осенью, когда камыш
Пышным колосом цветет,
Рано поутру
Из дому, где аромат
Слышен хаги,
Никогда
Он не выйдет больше в сад,
Божество — родной твой брат.
Он не будет там стоять,
Любоваться на цветы.
Вечерами не пойдет
Он бродить по саду вновь,
Он покинул то село
И теперь уже в Сахо
Белым облаком он встал
Между распростертых гор
И исчез среди ветвей
Меж верхушками вдали…”
Вот что передал гонец.

С трепетом приказу вняв
Государя своего,
Распростертые кругом
Горы, долы миновав,
Править стал селеньем ты,
Дальним, как небесный свод.
Рыцарь доблестный,
О чем
Ты тоскуешь и грустишь?
Неужели перестал
Приходить к тебе теперь
С веткой яшмовой гонец,
Что из Нара приходил,
Дивной в зелени листвы?
Скрывшись нынче ото всех,
Ты тоскуешь взаперти
И живешь, скрывая вздох
В тайниках своей души…
О печальный, дальний друг.
С древних пор
До сей поры
Говорят из века в век,
Что непрочный и пустой
Этот жалкий бренный мир!
Но, однако, есть и в нем
Утешение для нас.
Люди нашего села
Нынче мне передают,
Что на вешних склонах гор
Опадает вишни цвет,
Птицы каодори там
Распевают без конца.
И в весенние поля
За фиалками идут
Девы юные теперь,
Белотканые свои
Отогнувши рукава,
Платья алого
Подол красный волоча…
Говорят, что думы их
Беспокойны от тоски,
Говорят, что ждут тебя
В сердца тайной глубине
И полны к тебе любви.
Грустно сердцу твоему,
Так пойди взгляни на них!
Только все, что я сказал,
Хорошо пойми, мой друг.