Их зачешешь вверх — рассыплются они,
Не зачешешь их — такие длинные
Волосы возлюбленной моей…
И теперь, когда я не любуюсь ими,
Верно, в беспорядке волосы лежат…

Пока живу, я буду ждать, любимый,
Я буду ждать, пока ты не придешь,
О, долго ждать!
Пока не ляжет иней
На пряди черные распущенных волос…

Всю ночь, пока не рассветет,
Я буду ждать тебя, любимый,
Пока ты не придешь, —
Пусть даже ляжет иней
На пряди, ягод тутовых черней…

Говорят мне все,
Что ныне длинные они,
Говорят мне: “Вверх их подбери!”
Но ведь ими любовался ты,
Пусть же будут в беспорядке волосы мои!

Думал, будем вместе мы
Коротать недолгий век
До пределов наших дней,
До тех пор, пока совсем
Не покроет седина
Пряди черные волос
У меня, что спал склонясь,
Перепутав рукава
Белотканые с тобой…
Но не выполнен обет,
Данный мною и тобой,
Что не будет никогда
Рваться яшмовая нить!
То, о чем мечтали мы,
Не свершилося у нас!
С белотканым рукавом
Ты рассталася моим
И покинула наш дом,
Где привыкла быть со мной…
Ты оставила дитя
Малолетнее свое
Плакать горько о тебе!
Словно утренний туман,
Ты растаяла вдали,
Где гора Сагарака,
В стороне Ямасиро
Скрылась ты в ущельях гор…
И поэтому теперь,
Что сказать, что делать мне,
Как мне быть, не знаю я…
В спальне, где я спал с тобой —
С милою женой моей,
Поутру
Я, уходя, вспоминаю обо всем,
Ввечеру
Вхожу туда
И горюю о тебе!
Каждый раз, как плачет там
Малое твое дитя,
Прижимаяся ко мне,
Я, что мужем храбрым был,
На спину беру его, обнимаю нежно я,
И, как птица поутру,
В голос громко плачу я
И тоскую о тебе…
Но напрасна скорбь моя!
И хотя безгласна твердь,
Но гора, куда ушла
Навсёгда жена моя,
Будет сердцу дорогой,
Вечной памятью о ней…

О, когда уйду, тебя оставив,
Будешь тосковать, наверно, без меня,
Пряди черные волос раскинув
На подушек мягкие шелка,
Тёмной ночью бесконечно долгой!

До этих дней,
Когда настала старость
И пряди черные смешались с сединой,
С такой безудержной тоской
Еще ни разу в жизни не встречалась!

Хоть белыми черные волосы стали,
Что черными были, как ягоды тута,
А время пришло
Повстречаться с тоскою,
Что болью тяжелою ранит мне сердце…

Верно, рукава моей одежды
Думаешь своим ты сделать изголовьем,
Рыцарь доблестный,
В слезах я утонула,
Волосы покрылись сединою…

То, что волосы покрылись сединою,—
Я не думаю,—
А вот про слезы,
Как бы ни было, уж так иль этак,
Допытаюсь о причине слез!

И пряди черные волос прекрасной девы
Из Идзумо-страны, где поднялись
Восьмью рядами облака однажды ввысь,
Вдали от берегов, по Ёсину-реке
Плывут, в волнах качаясь, вдалеке…

Как непрочен этот мир,
В нем надежды людям нет!
Так же, как плывут
Годы, месяцы и дни
Друг за другом вслед,
Все меняется кругом,
Принимая разный вид.
Множество вещей
Заполняют эту жизнь
И теснятся на бегу,
Чтобы вновь спешить вперед.
С женщин мы начнем.
Женщине привычно что? —
Жемчуг дорогой
Из чужих краев надеть,
Любоваться им,
Белотканым рукавом
Другу помахать в ответ
Или алый шлейф —
Платья красного подол,—
Идя, волочить
И с подругою своей,
Взявшись за руки,
Играть —
Вот он радостный расцвет
Жизни сил!
Но тот расцвет
Удержать нельзя.—
Все пройдет:
На прядь волос,
Черных раковин черней,
Скоро иней упадет,
И на свежесть
Алых щек
Быстро ляжет
Сеть морщин.
А теперь — мужчин возьмем.
Рыцарям привычно что?
Славный бранный меч
Крепко привязать к бедру,
Крепко в руки взять
Стрелы счастья,
Оседлать
Своего коня
И, красуясь так в седле,
Забавляясь, разъезжать.
Мир, в котором мы живем,
Разве прочен он?
Там, где сладко девы спят,
Рыцари, сойдя с коней,
Двери распахнут
И приблизятся
И рук яшмовых рукой
Чуть коснутся — и тотчас,
Обнимая юных дев,
Руки вмиг переплетут
И в объятьях
До зари
Будут вместе спать.
Но глянь!
Нет этих ночей:
Вот уж с посохом в руках,
Сгорбившись,
Они бредут,
И теперь — они
Презираемы людьми,
И теперь — они
Ненавидимы людьми.
В мире здесь конец таков
Яшмою сверкающей
Юной жизни
Жаль тебе,—
Но бессилен ты.

К росе небесной, в иней превращенной,
Что, падая, лежит на волосах моих,
Таких же черных,
Словно ягоды у тута,
Лишь прикоснусь я — исчезает вмиг…

Священное время да достигнет семи сотен!
Правления благополучие да продлится тысячелетие!
И вот сейчас гости далекие причалили,
Ниспадают волосы длинные, по самые плечи!
Осенние цикады кричат, в листве спрятавшись,
Дикие гуси возвращаются, меж облаками петляя.
Одиноко звучит лишь феникса песня
Под струны, настроенные на лад расставания.

Чем мерялись с тобою мы, —
волосы, в две струи ниспадавшие,
у меня уж ниже плеч.
И если, милый друг, не ты,
то кто ж их приласкает?

Как утром пряди разметавшихся волос,—
В смятенье думы нежные твои,
И, верно, оттого,
Что ты в такой тоске,
Тебя я видела сегодня в снах…

Девы молодые
Из волос распущенных делают прически…
“Делают-прически” названа гора.
Облака, ее не закрывайте:
На места родные посмотреть хочу!

С тутовыми ягодами схожие
Черные волосы мои ныне
Такими сделались,
Что из Белой реки Сирагава
Черпаю воду[344] —

Верно, дома у тебя
Милая жена твоя
За забором коноплю
Дергала в саду своем
И сушила на земле…
И, сплетя, дала надеть
Белоснежный этот шнур,
Не развязан он тобой…
Пояс, что в один обхват,
В три обхвата у тебя
Здесь обвязан,—
Тяжела служба долгая была
Государю твоему.
Лишь теперь ты смог уйти,
В край отправиться родной.
Верно, ты в пути мечтал
Повидать отца и мать,
И любимую жену…
Здесь, в восточной стороне,
Где так много певчих птиц,
У заставы грозной ты,
Что Заставою богов называют,
Ты лежишь,
Будто холодно тебе,
В белотканом платье ты,
Ягод тутовых черней
Разметались по земле
Пряди черные волос…
Спросишь: “Где твой край родной?”
Ты его не назовешь.
Спросишь: “Где родимый дом?”
И о нем не скажешь ты.
Храбрым рыцарем
Вперед все стремился ты в пути,
И лежишь теперь один,
Распластавшись на земле…

Там, в краю Асиноя,
Где селенье Унаи,
Дева юная жила,
Это — дева Унаи.
С самых юных лет, когда
На две пряди волосы,
И до той поры, когда
Заплетают волосы,
Даже в близких к ней домах —
У соседей с двух сторон —
Никогда за эти годы
Не видал ее никто!
Словно в коконе она,
Словно куколка была,
Взаперти всегда жила,
Будто выглянуть боясь.
И полны по ней тоски,
На нее стремясь взглянуть,
Словно изгородью дом,
Окружали женихи!
Был герои там из Тину,
Был герой из Унаи…
От зажженного огня
Сажа в хижинах бывает!
Лучше б им не состязаться
Перед нею никогда!
Стали сватать —
И столкнулись
На пороге судьбы их:
Рукоять меча тотчас же
Каждый в руки жадно взял.
И надел колчан мгновенно…
Каждый в воду и огонь
За нее готов идти!
И когда в тех состязаньях
Друг для друга стал врагом,
Дева, горько опечалясь,
Матери сказала так:
“Из-за девушки не знатной,
А простой, такой, как я,
Что прядет простые нити
И не ведает шелков,
Если знатные герои
Вздумали себя губить,
Значит, мне не быть счастливой
С тем, кого хочу любить!
Жив ли будет он, не знаю,
Неизвестно это мне,
Лучше ждать его я буду
В лучшей, вечной стороне”.
И, храня на сердце тайну,
И не выдав ничего,
Молча плача и горюя,
Унаи ушла навек.
Только юноша Тину
Это все во сне увидел,
И, тая на сердце тайну,
Он ушел за нею вслед…
Тут герой из Унаи,
Что отстал теперь от них,
В небеса свой взор направил,
Словно там он их искал,
Громким криком закричал он,
Стиснув зубы, он упал,—
Гневный крик его раздался,
Словно он кому кричал:
“Нет, не дам, чтоб мой соперник
Победить меня сумел”.
И схватил он меч свой острый,
Что у пояса висел,
Обнажил его — и после
Не могли спасти героя
Травы токородзура!..
И на долгие года,
Чтобы память сохранилась,
И на вечные века,
Чтобы все передавали
Этот сказ из уст в уста,
В середине положили
Деву юную тогда,
А с боков — легли с ней рядом
Два героя-удальца:
Здесь нашли они покой.
Мы о тех делах слыхали,
Ну, а сами не видали,—
Только кажется порой,
Что при нас это случилось,
Слезы катятся рекой!..

Долго ли будешь
Мне верен, не ведаю я,
Но спутались пряди
Чёрных волос моих... Смута
Такая на сердце утром!

Если бы пренебрегала я тобой,
То кому б дала я любоваться мной,
По плечам до пола распустив
Пряди длинные моих волос,
Что, как тутовые ягоды, черны?..

Черные волосы милой моей,
Что черны, словно черные ягоды тута,
Неужели раскинуты будут на ложе ее,
Где не будет меня —
И сегодняшней ночью?

Волос растрепанные
Утренние пряди
Я нынче гребешком не причешу,
Они ведь прикасались к изголовью
Возлюбленного друга моего…

Нити сердца,
Что связали мы,
Чтоб любить с тобой до той поры,
Как покроет черный волос седина,
Разве могут нынче ослабеть?

Словно черные ягоды тута,
Пряди черных волос у меня
Распустились и спутались…
Спутались чувства и мысли —
Все сильнее тебя продолжаю любить.

Распустив по плечам пряди черных волос,
Что черны, словно черные ягоды тута,
Изголовье из рук своих сделав,
Наверно, любимая ждет
Долгой ночью, пока не покажется утро…

Там, где девы волосы зачесывают вверх…
В Агэтакубану кони молодые
На свободе бегают в полях…
Ты, наверно, сердцем больше не со мною,—
Не было давно желанных встреч…

Когда в саду своем ждала,
Что ты придешь ко мне, любимый,
На пряди черные
Распущенных волос
Упал с небес холодный иней.

Ах, когда у вас, как у меня,
Чёрный волос сменит седина,
Тот, кто в эту пору будет молодой,
Станет и над вами издеваться,
Как теперь смеётесь надо мной.

Ах, когда бы мне иметь
Белый жемчуг дорогой,
Что находят, говорят,
Рыбаки в стране Сусу
У владыки синих вод
На глубоком дне морском.
Божество — моя жена,
Что любима нежно мной,
С той поры, как я ушел
И покинул твой рукав,
Что служил подушкой мне,
Ягод тутовых черней
Черной ночью
Ты одна
Без меня на ложе спишь.
Пряди спутанных волос
Не расчешешь поутру,
Все, наверное, грустишь
И считаешь каждый раз
Снова месяцы и дни,
Что проводишь ты в тоске.
Чтоб тебя утешить, я
Белый жемчуг заверну
И пошлю его тебе,
Чтобы с ирисом могла,
С померанцевым цветком
Нанизать его на нить
В мае радостном, когда
Прилетит кукушка петь,
Чтобы ты сплела себе
Дивной красоты венок.

Цветы унохана —
Будто пряди седые Канэфусы
Белеют в листве.

Если б рано умереть вам довелось,
С горем старости встречаться б не пришлось,
Но, когда еще придется в мире жить,
Знайте, и красавиц участь ждет одна:
Черный волос быстро сменит седина.