Этот бренный мир!
С чем сравнить могу тебя?..
Рано на заре
Так от берега ладья
Отплывает без следа…

Недаром говорят,
Что бренный этот мир —
Непрочная такая вещь, пустая!
Вот и луна, сияющая здесь,—
То малая она, то вновь она большая!

Хоть знаю я, что этот мир невечен,
Где смертные живут,
И всё же оттого,
Что дышит холодом теперь осенний ветер,
С такой тоской я вспоминал её!

Возле дома моего
Пышно расцвели цветы,
И любуюсь я на них,
Но без радости в душе.
Если бы жива была
Милая моя жена,
Неразлучны были б с ней,
Словно утки, что всегда
Плавают вдвоем.
Как хотел бы я теперь
Для нее сорвать цветы,
Дать полюбоваться ей!
Но в непрочном мире здесь
Бренен жалкий человек,
Словно иней иль роса,
Быстро исчезает он,
Быстро скроется из глаз,
Словно солнце, что лучом
Озарив на склоне дня
Путь средь распростертых гор,
Исчезает навсегда…
Оттого-то каждый раз,
Как подумаю о ней,
В сердце чувствую я боль…
И не в силах я сказать,
И не знаю, как назвать
Этот жалкий, бренный мир,
Что исчезнет без следа.—
Ведь помочь нельзя ничем

Нет, не надеюсь я
Жить вечно на земле,
Подобно облакам, что пребывают вечно
Над водопадом
Среди пиков Мифунэ…

Как белая роса, что, засверкав, легла
На травах возле дома моего,
Так жизнь
Недолговечна, как роса,
Но мне ее не жаль, раз нет с тобою счастья!

Во дворец собрался я,
Где указывают нам
День работ.
Идя туда,
Мать, вскормившую меня,
Я покинул и ушел
В незнакомые края,
В глубь страны моей родной…
Через сотни гор я шел,
Сотни гор я миновал,
О, когда же, наконец,
На столицу я взгляну? —
Думал неустанно я
И расспрашивал людей.
Но в пути я занемог
И не стало сил идти.
У дороги, что давно
Здесь отмечена была
Яшмовым копьем,
Я нарвал зеленых трав
И валежник я собрал,
Разложил их в стороне
И как будто на постель
Я улегся и лежал
И все думал про себя,
Лежа в горе и тоске:
Был бы я в родном краю,
Холил бы меня отец,
Был бы в доме я родном,
Холила бы мать меня.
Бренный и непрочный мир!
Верно, ты всегда таков!
Как собака, лежа здесь,
У окраины дорог,
Неужели кончу я
Жизнь недолгую свою?

Этой жизни краткий срок,
Что лишь яшмою блеснет,
Как хотелось бы прожить
Тихо и спокойно мне,
Как хотелось бы прожить
Мне без горя и беды.
Но в непрочном мире здесь
Горько и печально все,
А особенно тяжка
Наша доля, если вдруг,
Как в народе говорят,—
В рану, что и так болит,
Жгучую насыплют соль;
Или на тяжелый вьюк
Бедной лошади опять
И опять добавят груз.
Так в слабеющем моем теле
В старости еще
Вдруг добавился недуг.
Дни в страданьях я влачу
И вздыхаю по ночам.
Годы долгие подряд
Лишь в болезнях проводя,
Неустанно плачу я,
Проклиная жребий свой.
Думаю лишь об одном:
Как бы умереть скорей,
Но не знаю, как смогу
Я покинуть этот мир.
Разве брошу я детей,
Что вокруг меня шумят,
Будто мухи в майский день?
Стоит поглядеть на них —
И горит огнем душа.
В горьких думах и тоске
Только в голос плачу я!

Словно пена на воде,
Жизнь мгновенна и хрупка,
И живу я, лишь молясь:
О, когда б она была
Прочной, крепкой, что канат!

Семь родов сокровищ есть
Драгоценных на земле,
Но зачем богатства мне,
Раз у нас родился сын —
Фурухи, подобный сам
Драгоценным жемчугам!
По утрам, в рассвета час,
В час, когда еще видна
Предрассветная звезда,
В мягкой ткани покрывал
На постели у себя
То сидел он, то вставал,
И, бывало, вместе с ним
Забавлялся я всегда.
А лишь вечер приходил
И вдали, на небесах,
Звезды появлялись вновь,
За руки меня он брал,
Говорил: “Идемте спать,
Папа, мама не должны
Сына покидать!
В серединку лягу к вам!” —
Он ласкался, говоря,—
И, казалось, расцветали
Травы счастья для меня!
Думал я тогда, любуясь:
“Время минет, подрастешь,
Ждет ли радость, ждут ли беды,
Встретим их с тобой!”
Как большому кораблю,
Доверяли мы ему,
Но подул тогда нежданно
Ветер злой со стороны,
Заболел малютка наш,
Как нам быть, не знали мы.
Перевязь из белой ткани
Мы надели на себя,
И кристальной чистоты
Зеркало в руке держа,
Мы богов небес молили,
К небу взоры обратив,
Мы богам земли молились,
Низко головы склонив.
“Будет жив или не будет,—
Все зависит от богов”,—
Думал я и всей душою
Им молиться был готов.
И в отчаянье и горе
Заклинал богов, молил,
Но напрасно было, — вскоре
Потеряли мы тебя…
Постепенно становился
Все прозрачнее твой лик,
С каждым утром, с каждым утром,
Все слабее был язык.
И блеснувшая, как яшма,
Жизнь прервалась навсегда…
И вскочил я, как безумный,
Закричал от горя я!
То катался по земле я,
То смотрел на небеса,
То в отчаянье и горе
Ударял я в грудь себя.
Ведь дитя, что я лелеял,
Упорхнуло — не вернуть!
Вот он, этой жизни бренной
Горький и тяжелый путь!

О, этот мир и суетный, и бренный!
Как он не вечен,
Ныне понял я,
Когда увидел я столицу Нара,
Что стало с ней теперь и чем она была!

Как пена на волнах прозрачных рек,
Что с грохотом бегут по склону гор
Макимукуяма,—
Таков и человек, что в мире здесь живет,
Таков и я!

Среди гор Хацусэ,
Скрытых ото всех,
Светлая луна, что в небесах сияет,
Уменьшаясь, вырастает вновь,—
Человек же вечности не знает!

О этот мир, мир горя и обмана,
Не вечно ль ты таков, мир суеты и зла?
И в мыслях вижу
Рвущуюся нить,
С которой падает нанизанная яшма…

Как в небе чистом
облака плывущие бесследно
исчезают,
так и мой удел —
быстротечным станет

На мое ничтожное
Тело выпавшая вечерняя
Роса, с белой яшмой схожая,
И та, сверкнув, гаснет,
Таков мой удел[59] —

Вот беседуем мы,
А жизнь так быстротечна.
Чтобы облик мой
Приятен был вам,
Как бы мне хотелось![114]

Скрывшаяся
Луна, сделав круг,
Появляется снова.
А человек даже тенью
Не является более[252].

Тот, кто меня возил...
Как это грустно!
Он уж исчез.
Жизнь – как роса,
Выпавшая на траву[297].

Нету часа, чтобы снял
Перевязи жемчугов,
Нету часа, чтоб я был
И без дум, и без тревог
О тебе, кого люблю,
Не жалея жизни нить…
Бренно тело на земле!
Так как грозен был приказ,
Ты покинул в Мицу мыс
В бухте дивной Нанива,
Где вечернею порой
Жён сзывают журавли…
У большого корабля
Много весел закрепив,
Ты оставил нас и плыл
Мимо цепи островов
По бушующим морям,
Где высоко поднялась
Белопенная волна…
Я же, что остался здесь,
В руки я возьму дары
И, неся мольбу богам,
Буду ждать тебя, мой друг,
Возвращайся поскорей!

О этот мир!
Всегда он был невечным! —
Цветами той вишни, что цвела
У дома твоего,
Опасть пришла пора!

Печально!
Каждый станет ростком бамбука - таков
Удел человека.

Хоть и очень каменист этот одинокий брег,
И всегда там пенится вода,—
Но ведь память он о деве дорогой,
Той, что навсегда ушла от нас,
Как уходит вдаль текущая вода…

Ах, каждый год прекрасные цветы
На белоснежной сливе расцветают,
Но для тебя в непрочном мире суеты
Весна, что раз прошла,
Не наступает снова…

Когда проходит зимняя пора
И дни весенние повсюду наступают,
Года и месяцы
Вновь круг свой начинают,
И только человек все к старости идет…

Чем жить и тосковать на этом свете,
Не лучше ль мне
Исчезнуть навсегда,
Как исчезает белая роса
На лепестках осенних хаги…

Чем жить и тосковать на этом свете,
Не лучше ль мне исчезнуть навсегда,
Как исчезает белая роса,
Сгибающая тяжестью своею
Колосья риса на полях…

Пригоршней
зачерпни да омой
взбаламученное сердце,
и развеют сны мира суеты —
пробуждающие воды Самэгаи.

Пусть с годами на земле стареют люди,
Что, подобно утренней росе,
Исчезать легко способны на земле,
Но опять верну я молодость себе
И тебя, любимый, ждать я буду!

Пусть на земле стареют люди,
Что бренны,
Словно иней иль роса,
Но молодость ко мне вернется снова,
Тебя, любимый, буду ждать!

Чем жить и тосковать на этом свете,
Не лучше ль мне
Исчезнуть навсегда,
Как исчезает белая роса
На лепестках осенних хаги…

Вот высокая гора
И моря. Смотри:
Вот гора — всегда горою
Будет так стоять.
Вот моря — всегда морями
Будут так лежать.
Человек же, что цветы,—
Бренен в мире человек!

Там, где ловят чудище-кита, — Море. Разве знает смерть оно?
Горы, разве знают смерть они?
Но придется умереть и им.
У морей с отливом убежит вода,
На горах завянут листья и трава…

И дома
Спокойною жизнь не бывает,
А если качает тебя на волнах,
Как можешь ты знать,
Что тебя ожидает?..

Я продолжаю жить,
И только оттого,
Что встретиться с тобой мечтаю снова,
Я жизнь, непрочную, как белая роса,
На годы долгие продлить еще готова.

Этот бренный жалкий мир!
Как в нем мало дней и лет суждено нам жить.
“Лишь цветы мои весной опадут,
За ними вслед мне придется умереть…” —
Думаю с тоской…

С трепетом приказу вняв
Государя своего,
Распростертые кругом
Горы, долы миновав,
Править стал селеньем ты,
Дальним, как небесный свод.
Рыцарь доблестный,
О чем
Ты тоскуешь и грустишь?
Неужели перестал
Приходить к тебе теперь
С веткой яшмовой гонец,
Что из Нара приходил,
Дивной в зелени листвы?
Скрывшись нынче ото всех,
Ты тоскуешь взаперти
И живешь, скрывая вздох
В тайниках своей души…
О печальный, дальний друг.
С древних пор
До сей поры
Говорят из века в век,
Что непрочный и пустой
Этот жалкий бренный мир!
Но, однако, есть и в нем
Утешение для нас.
Люди нашего села
Нынче мне передают,
Что на вешних склонах гор
Опадает вишни цвет,
Птицы каодори там
Распевают без конца.
И в весенние поля
За фиалками идут
Девы юные теперь,
Белотканые свои
Отогнувши рукава,
Платья алого
Подол красный волоча…
Говорят, что думы их
Беспокойны от тоски,
Говорят, что ждут тебя
В сердца тайной глубине
И полны к тебе любви.
Грустно сердцу твоему,
Так пойди взгляни на них!
Только все, что я сказал,
Хорошо пойми, мой друг.

С той поры, как в мире есть
Небо и земля,
Установлено, что все
Люди смертные земли
Славных воинских родов
Подчиняются всегда
Государю своему —
В этом служба состоит.
Потому, приказу я
Государя подчинясь,
Распростертые кругом
Горы, реки перешел,
Чтобы управлять страной
Дальней от столичных мест.
Разлучен с тобою я,
С ветром, облаком небес
Шлю всегда тебе привет —
Ведь прошло немало дней,
Как не виделись с тобой,
Оттого вздыхаю я
И в печали я живу.
И когда я о тебе
Здесь томился и вздыхал,
Люди, шедшие сюда
По дороге, что давно
Здесь отмечена была
Яшмовым копьем,
Передали мне, придя,
Эту горестную весть.
Твой любимый, близкий друг
Нынче омрачен душой
И горюет без конца —
В горе и печали он.
Этот бренный жалкий мир
Полон скорби и тоски.
Ах, цветы, что в нем цветут,—
Минет быстро их расцвет.
Люди смертные земли —
Их недолог краткий век.
И с достойнейшей твоей
Матушкой родной твоей,
Что случилось нынче там,
Ведь еще не вышел срок?
Словно зеркало была,
Что кристально, как вода,
Любоваться на нее
Можно было без конца.
Ведь еще была она
Эти дни в расцвете сил,—
Жаль, когда в такие дни
Рвется яшмовая нить…
Как поднявшийся туман,
Вдруг исчезла с наших глаз,
Как упавшая роса,
Вмиг растаяла она,
Как жемчужная трава,
Надломилась вдруг, упав,
Как поток текущих вод,—
Не остановить ее.
То не ложь или обман
Люди рассказали мне?
То не выдумку иль бред
Люди передали мне?
Словно ясеневый лук,
Ночью прогудел струной…
И хотя далек был звук,
Но его услышал я.
Глубока была печаль…
И стремительный поток
Слез внезапных, что текут,
Как в садах поток дождя,
Я не в силах удержать!

О, верно, знаешь ты,
Что жизнь на земле —
Непостоянная, непрочная, пустая,
Но все же сердце пощади свое,
Будь стойким рыцарем, держись достойно!

Люди смертные земли
Ни в какой не входят счет…
Как хотел бы я,
Чистотой любуясь рек и гор,
Истинный найти для сердца путь.

Хоть знаю я,
Что бренно наше тело,
Подобно легкой пене на воде,
И все же я опять прошу себе
Жизнь долгую, чтоб длилась бесконечно…

Цветам цветущим
Суждено увянуть —
Таков закон земли с древнейших пор,
Ах, долговечны только корни лилий
На склонах дальних распростертых гор…

О, дивен и хорош
Любых времен цветок.
Поэтому
Любуйся, наслаждайся
Ты каждый раз, как осень к нам придет!

Мир этот —
С чем сравнить?
Следы из белых волн,
Что оставляет на рассвете
Рыбачий челн.

Как скалы, вечная
Пещера здесь и ныне
Осталась, как была в те старые года,
А люди, что в пещере этой жили,
Увы, не возвратятся никогда!