Приведенное стихотворение настолько сложно по своему содержанию, что требует обстоятельных объяснений, тем более, что даже японская толковательная литература далеко не единодушна в раскрытии истинного его смысла, особенно в отношении отдельных слов. Прежде всего необходимо иметь в виду, что в ту эпоху, когда текстильная техника носила еще вполне кустарный характер, окраска тканей и наведение узоров на них производились ручным способом и довольно примитивным: на гладкий камень накладывались различные травы и цветы, поверх их расстилался холст, который имели в виду окрасить, а затем по нем проводили гладким камешком, так сказать, натирая его. Сок находящихся под холстом растений впитывался при этом материей, и на ней выступали и окраска, и узоры. Так и была изготовлена та ткань, из которой была сшита одежда кавалера. При этом эта ткань носила специальное название: "ткань Синобу", что может означать как и то, что узоры и окраска ее были наведены посредством особой травы, именуемой Синобу, так и то, что такие именно ткани выделывались в местности Синобу, поставлявшей их в виде дани императорскому двору. Особенностью же этих тканей было то, что они отличались чрезвычайно путаным узором, прихотливыми переливами оттенков - в целом лиловатого цвета. Это последнее обстоятельство дает возможность автору поставить в связь два образа стихотворения - свою одежду лиловатого цвета и упоминаемые фиалки. В результате получается следующий смысл: "О ты, моя одежда,- лиловая с узорами; свой цвет ты несомненно получила вот от этих фиалок, растущих на равнине Касуга. И хотя узор твой и от них идет, но в своей спутанности и смятенности он таков же, как и у ткани Синобу". Это первый смысл, переданный и в переводе. Но необходимо помнить, что образ "молодых фиалок" с равнины Касуга есть не что иное, как иносказательное обозначение "двух молодых девушек, живущих в Касуга", в то время как слово "Синобу" означает и понятие "любовного томления", томительной страсти. Отсюда новый смысл стихотворения: "Мое платье не знает пределов смятенности своих узоров и цветов,- хоть и окрашено оно фиалками с равнины Касуга, а может быть даже именно поэтому. Так и сердце мое не знает пределов любовному томлению, вызванному все теми же фиалками с равнины Касуга, т. е. вами, молодые девушки".

Включено в Синкокинсю, 994

В «Кокинсю», 406 оно помещено среди «Песен странствий».

Оригинал включён в Кокинсю, 406

45. Касуга — равнина в черте г. Нара, воспетая в поэзии как место сбора свежей зелени в 1-ю луну Нового года.

* Песня аллегорическая: если б у тебя не было женщины, которую ты любишь, я, пожалуй, согласилась бы встречаться с тобой; сеять просо — встречаться с милым, приходить на свидание.

* Олень — метафора девушки, на песню которой отвечает Акамаро.
* “Хоть стоял бы на дороге храм святой” — пусть на дороге были бы непреодолимые препятствия (см. п. 404).

* Суругамаро иносказательно говорит о младшей дочери Отомо Саканоэ, сравнивая ее с молодой травой.
* Канаги (Monochoric vaginalis) — трава, часто растет на затопляемых рисовых полях, в старину ее употребляли в пищу.

* Песня юноши, обращенная к очень юной девушке, который хочет ждать, пока она станет совершеннолетней.
* Хаги — метафора девушки, возлюбленной.
* “С одной лишь стороны набухли почки” — т. е. еще очень юная.
* “Еще не приносит плодов” — т. е. еще не принадлежит ему.

Песня Отомо Суругамаро
* Песня Отомо Суругамаро (см. п. 400) обращена к будущей жене, второй дочери Отомо Саканоэ (из Тамура) (см. п. 401).

* Ухаги (совр. ёмэна, ногику Asteromaca indica или Aster indicus) — полевая хризантема, астра. Емэна “овощи невесты”, их собирают во время полевых игр (СН); возможно, происхождение этого названия связано с народными брачными играми. Это многолетнее растение, цветет осенью бледно-лиловыми цветами, листья его употребляются в пищу.

* Эта и следующие две песни посвящены полевым играм. В старину это были, по-видимому, весенние обрядовые игры, характерные для обычаев многих земледельческих народов мира. Затем они приняли форму простого развлечения весенней порой и в придворной среде (см. 1883), когда украшались венками из цветов.

* Цветы фудзи (Wistaria floribunda) — глицинии — растут в полях и в горах, цветы сиреневого и белого цвета (см. п. 1901).

* См. п. 2191.

* Песни вопросов и ответов или песни-диалоги обязаны своим появлением древнему обычаю — утагаки — обрядовых хороводов, когда женская и мужская сторона обменивались песнями.

* Трава асадзи — метафора возлюбленной.
* Святой запрета знак — см. п. 2466.

* Первая песня считается популярной, указывается на её вариант в кн. Х (2169).

Песню передал, исполнив ее, Такаясу Танэмаро
* Путь в Китай считался очень опасным (см. п. 1784). Раннее осыпание цветов считалось плохой приметой, поэтому, уходя в путь, просили цветы не осыпаться, связывая, с этим благополучие своего пути. Однако предполагают, что в данной песне Киёвара, говоря о сливе, иносказательно обращается к императрице Коме. Речь идет о храме Касуга в восточной части столицы Нара.

世

世

* Песня построена на игре слов и очень трудна для перевода. В название реки, протекающей в Касуга, входит слово “причина”.

* Небесную равнину... — Песня из "Кокинвакасю" (№ 406). Автором песни считается Абэ-но Накамаро, один из крупнейших поэтов "Манъёсю". В посвящении сказано, что поэт сложил ее в Китае, когда любовался луною. Первые два стиха представляют собой аллюзии на песню "Манъёсю" (№ 147).
* Касуга — ныне восточная часть горы Нара. Гора Микаса имеет еще название Вакакуса-яма. У подножия ее находится храм Касуга-дзиндзя, посвященный богу Касуга — родовому божеству фамилии Фудзивара. Государственные сановники, направлявшиеся послами в Китай, и другие японцы, уезжавшие в эту страну, перед отъездом обязательно посещали этот храм.